– От вас зависит, придут или нет, – пробурчал Филимон. – Что ещё?

– Змеи на стрельбу. Прицелы почти целиком Алексей делать умеет. Складские делают змеев, за ними папка Макар приглядывает. Две штуки готовы уже, сегодня склеят и сушить до утра. Раскрашивать их как надо? Под мишень?

– С пятаком и языком? – заржал Тит. – Нет, не надо, оставь как есть.

– Херувимов изобразить сможешь? – задумчиво поинтересовалась Анна. – На праздник какой запустить или вот Младшую стражу встретить, когда вернутся?

– Тогда больших надо! – у Тимки загорелись глаза, но, перехватив взгляд Прокопа, он деловито спросил: – Пузыря побольше можно?

– Принесёте и покажете, сколько надо, – мигом просёк смысл вопроса Филимон. – Дай вам волю, всё вынесете.

«Надо же, быстро учится наставник. В слободе под это “можно” мы полсклада и вынесли, пока дед прочухал».

– Ещё что-то? – поинтересовалась Анна.

– Кузню прибрали, ножи уже Лёнька с Алёхой точат. – Тимофей задумался. – Всё вроде.

– Хорошо. Как завершишь работу для крёстной, всю остальную раскидаешь по тем, кто может её сделать. А тебе будет три большие работы, за которые отвечать лично тебе.

Тимка подозрительно посмотрел на Филимона. Что-то ему подсказывало, что вольница прямо сейчас и закончится. И хорошо если интересную работу дадут, а то опять придумают маршировать строем.

– Первая твоя работа… – Филимон пожевал губами. – Гонец от Младшей стражи прибыл. Досталось им крепко под Пинском. Раненых много и покалеченных немало. Вот об увечных и речь. Отвоевались они. Хорошо, если выживут, а иные и жить не захотят. По молодости-то увечье страшно воспринимается. Вот хотя бы Андрея взять… К-хм… Возьмёшься за них? – упёрся в Тимку взглядом старый наставник. – Научишь? Делу, ремеслу, чтоб и думать не могли, что жизнь закончилась.

Все взгляды скрестились на Кузнечике.

– А они захотят? – Тимкин взгляд оторвался наконец от беспрерывно крестящейся и что-то шепчущей мамы Верки. – Я научу, только если они захотят. Любава про папку Макара такие страсти рассказывала, говорила, и впрямь жить не хотел.

– Захотят, – припечатал Прокоп. – Жить надо. Да и привыкли они слушаться: что скажешь, будут делать. А там, глядишь, ремеслу обучатся, не пропадут. Да и у тебя, я слыхал, интересно, весь лазарет, сказывают, наперегонки твои уроки выполняет. Главное, ты захоти.

Кузнечик коротко кивнул.

– Сделаю.

– Вторая твоя работа – учить грамоте младших.

– А если… – засомневался Тимка.

– У них «если» не будет. Это приказ, и будут сидеть и учиться. Если, конечно у тебя нету никаких «если». Твои берёсты я видел, грамоте и счету обучен. Договор?

Тимка опять кивнул.

– Третья твоя большая работа – это наказы боярыни Анны. Суть, что ты и раньше делал. Серебро мы по сусекам наскребём, но девок в Туров по весне должны достойно отправить. Достоинство рода. Теперь и твоего рода. Договор?

– Договор, – подтвердил Тимка и задумался. – Сам не успею.

– Учи и заставляй делать. А право приказывать… – Филимон обвел глазами присутствующих, дождался согласных кивков, ухмыльнулся на приложившую к груди руки и часто кивающую Верку и продолжил: – Право приказывать мы тебе даём, наставник Тимофей… Данилов? – Верка закивала ещё чаще. – И где надобно, поможем.