Но вот паук снова пошел вперед, и на этот раз вместо стука затвора я услышал только щелчок бойка. Магазины были только в «разгрузке», а «тридцатка» не бесконечна. Паук заворчал и стал бросаться из стороны в сторону, видимо, мои снайпера делали свою работу на совесть, сбивая курс его атаки. Я первый раз в жизни горячо молился, чтобы мою жизнь взяли в обмен на шанс для любимой, пусть хоть самый призрачный и малый… Потом я услышал тихий, почти неслышный вскрик. Все в душе оборвалось, я дернулся из опутывающей меня сети, желание было только одно: рвать эту чертову тварь зубами, чтобы она захлебнулась моей и своей кровью…

В следующее мгновение на поляну влетели мои артельщики в полном составе, задержался только Андрон, но вскоре и он выбежал на холм. Все утонуло в грохоте, паука буквально нафаршировали свинцом. Сеть, стягивавшая меня, ослабла, почернела, съежилась и опала. Видимо, со смертью хозяина она утрачивала свои свойства и тоже не жила. Я вскочил и бросился к девушке. Даша лежала на боку, повернув голову в сторону туши мертвого инопланетянина и лежащего чуть правее побратима. Паук пробил девушке правое легкое, второй удар пришелся под сердце. Даша умирала. Я поднял ее на руки, понес и опустил рядом с телом брата.

Склонившись над обоими, я понял, что потерял семью. Неожиданно Даша моргнула и открыла глаза. Тут же я оказался рядом, чтобы расслышать то, что она шептала, глотая выступающие на губах кровавые пузыри. Голос был таким родным и таким тихим:

– Мы… встретились, я же говорила.

– Я убью их всех. Обещаю тебе. – Слова зло вырывались из самой глубины враз почерневшей души. – Никто не уйдет…

– Кровь, у тебя кровь на лице…

Даша подняла правую руку и с видимым усилием прижала свои, тоже окровавленные, пальцы к моим губам.

Вы когда-нибудь ощущали кровь любимого человека на своих губах? Видели, как угасает в нем жизнь, как живые краски медленно сбегают с дорогого лица?.. А вот мне довелось. Душа разрывалась на части, и каждый кусочек вопил от боли. Меня учили справляться с телесной болью, но с этой я ничего не мог поделать. Даша снова подалась мне навстречу, и я услышал фразу, которую она буквально вытолкнула из себя, стараясь донести то, что переживала сейчас, чем в последние мгновения хотела поделиться:

– Ни о чем не жалею. Я была счастлива с тобой, Антон. Ты мое счастье… Навсегда.

– Я…

– Молчи. Обещай, что тоже не будешь жалеть. Обещай!

Голос подруги стал требовательным. Ей это было важно, и я ее понимал, поэтому согласно кивнул:

– Да. Обещаю тебе, – хотя не верил в то, что говорю, и не знал, смогу ли выполнить обещание.

– Хорошо. До встречи. Я люблю тебя. – Улыбка осветила лицо девушки. – Счастье… Ты мое единственное счастье.

– Не уходи!.. – Я сжал Дашину руку, ослабевшую и начавшую холодеть, всю перепачканную в нашей с ней крови. Так хотелось удержать, не отпускать ее, словно объятия могли остановить смерть.

Ответом был только тихий глубокий вздох. Она ушла. Улыбка пропала, лицо заострилось и побледнело. Счастье, бывшее таким полным и всеобъемлющим, растворилось в равнодушных лучах солнца, а голубое, почти белое небо только подчеркивало ту малость, которую человек и его проблемы представляют для мира в целом. Одним человеком больше, одним меньше: замершее вращение земной оси и угасший смысл жизни – это проблемы только этого конкретного малюсенького существа. Родилось оно или умерло, исчезло или появилось – какая разница? Человеческие масштабы ничтожны для Вселенной, хотя для каждого из нас потеря близкого человека – это и есть конец света.