– Простите, что беспокою!

Ей не ответили.

– Здравствуйте, меня зовут Кристина, могу я войти?

И снова никакой реакции. Макушка осталась неподвижной.

«Может, она глухая? Как Радован?»

Кристина притворила за собой дверь и пересекла комнату. Но стоило ей приблизиться к хозяйке, как та, на краткое мгновение повернув голову в сторону незваной гостьи, тут же вскинула руки и закрыла лицо ладонями. Разглядеть ее Кристина не успела.

– Простите, я не хотела вас пугать, – негромко проговорила девушка, стараясь, чтобы голос звучал ровно и успокаивающе. – Меня зовут Кристина. А вас?

– Я тебя не вижу. Ты чужая. Не хочу смотреть, – капризным тонким голоском ответила женщина.

Она была далеко не юной, и этот голос не вязался с ее обликом: полноватой фигурой, сединой, поблескивающей в темных волосах. Одета женщина была в розовое летнее платье и белые босоножки.

«Похоже, бедняжка не в себе, – подумала Кристина. – Воображает себя маленькой девочкой».

– Какая у тебя чудесная комната! Розовый – это твой любимый цвет?

– Красивый.

– Очень красивый, дорогая. Я тебя не обижу, не бойся.

Поговорить с ней не получится. Но все же – кто она такая? Удерживают ее тут насильно или это родственница Сары?

«Господи, ну, конечно, родственница!» – одернула себя Кристина.

Кто станет насильно держать в своем доме безумную? Наверное, Сара скрывает ее, потому что не хочет, чтобы посторонние люди пялились на несчастную, досаждали, задавали вопросы. Поэтому Сара и сказала, что живет одна. А Кристина, получается, напридумывала себе невесть чего, ворвалась в чужой дом, чтобы проверить теорию заговора!

Ругая себя, она не сразу заметила, что женщина в кресле уже отняла руки от лица и с любопытством смотрит на нее. Кристина попробовала улыбнуться, а потом…

Все произошло внезапно и было похоже на озарение – причем озарило их обеих, одновременно. Кристине показалось, будто ее ударили под дых: она не могла дышать, голова кружилась, к горлу подкатила тошнота.

Большие темные глаза, мягкая линия рта, ямочка на подбородке, родинка над правой бровью – боже, это лицо! Самое красивое, самое любимое на свете! Как часто Кристина вглядывалась в него, искала в своих чертах отпечаток той красоты, как часто оно ей снилось! В тех горьких и прекрасных снах, которые чаще всего снятся в предрассветный час, эти глаза смотрели на Кристину с любовью, эти полные губы улыбались, а руки прижимали ее к себе.

– Кукла? – робко спросила женщина, и теперь голос был совсем другой. В нем больше не было жеманного притворства и искусственной «детскости». Это был ее голос – родной, полузабытый, бесконечно дорогой. – Это ведь ты, Кукла? Правда? – Она поднесла ладонь ко лбу. – Но этого не может быть. Там, в лесу, была не ты…

– Мама? – еле выговорила Кристина. Только один человек на всем белом свете называл ее Куклой. – Мамочка?

«Ошибка! Это какая-то ошибка! Ее не может тут быть! Она ведь…»

Следом пришло второе открытие. То, что комната показалась ей знакомой, неудивительно. В ее собственной детской все было оформлено примерно так же – в розово-белых тонах. Розовый плед с белыми лебедями, резная спинка кровати из светлого дерева, розовато-бежевые занавески и…