Больше возражений не последовало. Крутой нрав Седого лидеры революции знали очень хорошо.

– Генерал! – выкрикнул оператор связи, – Сообщение с планеты. На главных информационных каналах несанкционированная трансляция обращения имперцев!

– Включайте! – Седой всем корпусом развернулся к экрану.

* * *

– Ресурс поля пять процентов, – голос старшего техника ощутимо подрагивал, – Еще два три попадания и эмиттеры выгорят.

– Один из крейсеров противника прекратил огонь и вывалился из строя! Паразитный остаточный импульс двигательной установки характерен для нештатного прекращения подачи топлива, – доложил оператор контроля пространства, – у них закончился тетрал, командир!

«Смоленск» ощутимо содрогнулся от очередного попадания. С приходом еще одного линкора и нескольких крейсеров плотность огня противника увеличилась.

– Три процента…

– Отключить защитное поле, – отдал я негромкий, но твердый приказ.

– Но…

– Выполнять!

Через пару минут первый вражеский снаряд ударил в нашу броню и проекционный экран расцвел красными строками сообщений о повреждениях, к счастью, пока не сказавшихся на боеспособности корабля.

– Командир, – обратился ко мне капитан Бекер, – может быть стоит разорвать дистанцию? Наши орудия имеют более высокую прицельную дальность, чем у противника, мы сможем бить их с безопасного расстояния.

– Продолжать бой на текущей дистанции. Схему огня не менять.

Я хотел, чтобы сепаратисты вцепились в мой линкор мертвой хваткой. Стоило разорвать дистанцию, и у командующего их флотом могли возникнуть сомнения. Они должны были видеть, что цель близка, что защитного поля у жертвы больше нет, их снаряды бьют в незащищенный корпус вражеского корабля, что еще чуть-чуть, еще совсем немного, и победа будет достигнута. Только так я мог заставить врага выжечь татраловое топливо досуха.

Корпус линкора снова сотрясся.

– Седьмое орудие главного калибра уничтожено, – доложил Бекер, – Командир…

– Выполняйте приказ, капитан, или я отстраню вас от занимаемой должности.

* * *

– Почему авианосец до сих пор не выпустил москитные силы? – голос Седого сорвался на крик, – кто-то желает проверить революционный трибунал на гуманность?

– Только что пришло сообщение, – скороговоркой произнес оператор связи, – на «Независимости» беспорядки, взлет истребителей и торпедоносцев невозможен… Корабль лег в дрейф.

– Они узнают, что такое бунт, собаки! – зарычал Седой, – Усилить огонь! Все корабли включились в преследование?

– Так точно, генерал, но уже четыре крейсера вышли из боя, у них не осталось тетрала даже на ведение огня.

– Сейчас мы его добьем, – негромко, как будто убеждая самого себя, произнес Седой, – поля нет, треть орудий молчат, броня пробита во многих местах. Он не сможет продержаться долго.

– Генерал, шестая батарея противокосмической обороны не выполнила приказ открыть огонь по вражеским крейсерам. Противник приступил к высадке десанта. Сейчас их боты в верхних слоях атмосферы.

– Седой…

– Что, Ярый, что?! – неожиданно заорал новый вождь революции.

– Надо прекращать преследование, иначе мы останемся здесь без топлива, как в пустой бочке.