— О, очень даже можно! Многие едут в столицу из деревень — там сплошная беднота… Поэтому в Джакарте перенаселенность, а в провинциях пустовато…

В ресторане, куда ее привел Ричард, их столик сразу же уставили множеством блюд. А что было на этих блюдах, Катя даже определить не могла. Рис? А почему желтый? Курица? Не похожа!.. Какое-то овощное рагу, залитое… свежей кровью. Натертый лед с сахарным сиропом и бобами. И множество совершенно загадочных творений кулинарного искусства.

— Это слишком пышный ужин, — заметила Катя. — Мне даже не удастся все попробовать…

— Это вовсе не обязательно. В этих ресторанах — именно этих — такой обычай: вам выставят на стол все, что у них есть, но платить вы будете только за то, что съели. Эдакий шведский стол в миниатюре… Катя, вы не желаете попробовать обезьяньи мозги?

— Что?!

— Обезьяньи мозги, — спокойно повторил Ричард. — Их могут приготовить прямо при вас.

— Нет, спасибо… — Катю чуть не вывернуло. — Надеюсь, тут, на столе, нет ничего подобного? — И она подозрительно осмотрела блюда.

Ричард засмеялся:

— Ну что вы! Тут все вполне обыденное… Курица, тушенная в кокосовом молоке с перцем и специями, лапша, креветки, трепанги, кальмары, устрицы… А вот — лягушачьи лапки в тесте.

— Нет, этого не надо! — решительно сказала Катя. — Я не хочу никого обидеть…

— Вы обидите только себя, — заметил Ричард. — А я их очень люблю. Вкус изысканный.

— И совсем не английский, верно? — отозвалась Катя. — Скорее французский…

— Ну, французского во мне совсем ничего нет, но поесть я люблю, — сознался Ричард, решительно накладывая себе лапки.

Катя проследила за тем, как он орудует ложкой и вилкой, и обратила внимание, что ножи совсем отсутствуют, а некоторые из посетителей едят просто руками. Сама вооружилась ложкой и стала есть по примеру Ричарда.

Ужин начинал ее занимать. Все было вкусно и во всяком случае необычно. Ее больше не шокировали ласточкины гнезда в бульоне, хвост буйвола и прочие диковины. Она даже упрекнула себя за то, что приехала в чужую страну и пытается тут жить по своим собственным вкусам. «В конце концов, можно сколько угодно восхищаться венскими кондитерскими, — сказала она себе, — но не стоит ожидать, что и все остальные тоже будут ими восхищаться. И не надо убеждать себя, что тебе нигде, кроме Европы, не будет уютно… Люди тут очень милые. И еда вкусная. А Ричард, слава Богу, жрет и молчит…»

Но тут Ричард снова заговорил. Он пил то, что называлось «баджитур» (кокосовое молоко с рисом и пальмовым сахаром), и рассказывал:

— Я давно здесь живу. Сперва мне тоже казалось, что я никогда не привыкну. Уж слишком экзотично. Но потом я перестал замечать экзотику. Это совершенно обычная страна, и населяют ее совершенно обычные люди.

— Да? Пока я этого не заметила.

— Заметите, когда пойдете со мной к здешним чиновникам. Я думаю, что вам они покажутся даже более привычными, чем мне…

— Почему?

— Потому что взятка в Англии и взятка здесь… — Он покачал головой. — Это очень разные вещи. А в России? Насколько я знаю, у вас это тоже распространено.

— Да, вы правы. Наверное, весь Восток таков. Вы ведь считаете Россию Востоком? — подколола его Катя.