За последний месяц ей с каждым днем все больше не терпелось уехать, но сейчас, вечером перед последней ночью в этой комнате, Кэт стало грустно. Чувство странно походило на то, что она испытывала больше двадцати лет назад на университетском выпускном: Кэт предстояло начинать с нуля в мире, где у нее не было работы и почти не было денег на банковском счету.

Теперь Кэт думала, что каждому не повредит иногда пожить в психиатрической лечебнице – спрятаться от всего, что причиняло боль там, снаружи. Теперь эта мысль казалась куда менее безумной, чем пять месяцев назад. Жизнь в больнице оказалась не такой уж плохой: правильно подобранные препараты, литры чая, долгие разговоры с людьми, которые ее слушали, время и место, чтобы по-настоящему обдумать свою жизнь вдали от дома, возможность впервые в жизни выспаться и в кои-то веки наплевать на свой вес – все это послужило хорошим лекарством.

Кэт разгладила рукой одеяло на кровати и подумала, не стоит ли сходить в туалет: живот заболел от нервов.

На следующее утро должны были приехать Редж и Делия: они, без сомнения, прибудут ровно в десять, секунда в секунду. Кэт могла только представлять, с какими лицами они каждый раз смотрели на указатель госпиталя с логотипом Национальной службы здравоохранения в конце дороги. Они оказались очень добры к Кэт: дальнейшее дастся им нелегко.

Улыбнувшись, Кэт подумала, что сказал бы Стив о предстоявшей жизни Кэт наедине с его родителями:

«Ну, Кэт, ты же все-таки убила двоих. Одного – камнем, другую, мать ее, скалкой. Конечно, мама будет нервничать, когда ты поселишься в комнате для гостей. В детали она вдаваться не станет, что бы ни случилось, но, поверь мне, спать будет с одним открытым глазом».

Поглядев на живот, Кэт сняла руки с постели и погладила еще не родившегося ребенка. Она часто говорила с этим маленьким чудом, и, в ее воображении, его отец, Стив, делал то же самое.

Делия и Редж хотели помочь ей с ребенком, и Кэт признала, как сильно и бескорыстно они любили своего сына, – а теперь она носила их внука. Это оказалось единственным во всей жуткой истории, что обрадовало кого-либо из них.

Кэт поклялась себе, что предстоящие битвы с Делией (которая не сможет, конечно, не проявлять с ребенком свои собственнические замашки) она будет вести так, как ее научили на сессиях когнитивно-поведенческой терапии: полученные навыки помогут ей понять, что она чувствует, когда Делия заходит за черту. Кэт до сих пор испытывала сильные наплывы, когда она остро чувствовала свою виктимность и свое бессилие, но агрессию, порождаемую этими ощущениями, она теперь гораздо лучше умела подавлять. Эту часть себя она называла – и всегда будет с этого момента называть – краснотой. Внутри Кэт всегда жила краснота, и она сейчас даже думала, будто с остальными все так же. Но Кэт никогда не думала, что у красноты нет границ.

Кэт собиралась продолжать терапию – ей это нравилось. Делия уже нашла группу в Северном Девоне, там, где Кэт будет жить. Как и в лечебнице, Кэт встретит таких же, как она, – людей, перенесших психотические эпизоды и нападения жестоких преступников.