– Значит, не нравятся народу мои макароны? – угрюмо переспросил я, – это понял, а ещё в чём я провинился?

– Разборки с местным воровским сообществом ещё не к месту пришлись… понимаешь, у нас была равновесная система, работающая… с большим числом сдержек и противовесов, которые обеспечивали её ровный ход… а ты тут врываешься такой красивый неизвестно откуда и разбалансируешь эту систему, так, что она скоро вообще в разнос пойдёт… а это, сам понимаешь, многим не нравится…

– И это понятно, – ответил я, – но должна же была быть какая-то решающая деталь, которая и перегрузила, так сказать, верблюда – почему именно сейчас мне решили дать укорот?

– Правильно ты всё понимаешь, – вздохнул Николай, – была и такая соломинка… съёмки этого фильма дурацкого… сам смотри, что и как они задели своими краями…

– И что я там задел краями этим фильмом? – недоумённо спросил я, – что вообще можно задеть художественным произведением, кроме собратьев по этому ремеслу… а поскольку ремесло новое, то и собратьев-то пока никаких нету…

– Можно, Саня, можно, – уверенно отвечал мне Николай, – например, можно нарушить существующие договорённости с кинопрокатчиками…

– Так у нас в городе он один, кинопрокатчик, доходы у него копеечные…

– Это пока копеечные. Потом – Розу ты совершенно зря вытащил из её заведения, этим очень многие серьёзные люди озаботились…

– Во как, – озадачился я, – и кого же могла озаботить никому неизвестная проститутка?

– Этого я тебе сказать не могу. Ну и наконец зачем тебе понадобилось переговариваться с этим старым евреем?

– С Персицом что ли? – уточнил я. – Новый проект созрел, выдавливание, фасовка и продажа растительного масла.

– Тут ты тоже оттоптал мозоль одному большому человеку, – подытожил Николай, – так что извини, но дальнейшая твоя деятельность на ярмарке и в городе должна прекратиться и как можно скорее.

И тут он поднял наконец свой наган на уровень глаз, выцеливая мне куда-то в район носа.

– Стой-стой, – притормозил его я, – у меня должно же быть последнее желание.

Башкиров-младший остановил движение нагана, потом опустил его вертикально вниз и согласился:

– Логично. Давай выкладывай своё желание.

– Хочу выпить пива перед смертью, – выпалил я, не задумываясь. – Только чтоб хорошего.

На самом деле ничего такого я конечно не хотел, а просто тупо решил потянуть время, вдруг что-то изменится, пока мне пива ищут. Но не получилось.

– Где я тебе пиво искать буду? Мы в лесу вообще-то, до ближайшего жилья тут пара вёрст. Давай другое желание, более выполнимое.

Да мне нетрудно, выдал ещё одно желание.

– Хочу помолиться, только чтоб на икону какую-то – грехов много, может хоть частично отпустятся они мне.

– Это можно, – ответил Николай, – икона есть в том доме, из которого я тебя вывел. Пойдём назад, у тебя будет четверть часа на молитву.

Повернули назад, по дороге я решил расспросить про бандитов, вдруг пригодится.

– А куда Шнырь с Серафимом делись?

– Дела появились срочные, – угрюмо отвечал Николай, – я их отослал порешать их.

Во как, ухватился я за эту обмолвку, Коля-то похоже у них за главного тут, если такие команды раздавать имеет право. Спустились опять в тот самый коридор, он мне сказал идти в самый конец, там дверь направо будет, икона в углу висит.