И снова Саня сидел над картами - неведомая страна, родная, неоткрытая, открывалась ему, завораживая странными именами: Нерль, Ловать, Олым, Мста - так звались здесь реки; Вселуг, Ильмень, Плещеево, Пено, Волго - такие были озера... А города, тихие эти, старые города, с именами, знакомыми по учебникам истории... Они были, стояли, и история оказалась вовсе не школьной наукой, за которую можно получить двойку, а живой, продолжающейся жизнью, землей, на которой жили, которую берегли поколение за поколением... А теперь в этот ряд встал и Саня - чтобы жить и беречь... А мальчики и девочки сидели у костра и смотрели в огонь.
Кукарека бродил один во тьме - воспитывал себя. Потому что мужчина не должен быть трусом, верно? Но все равно было страшно. Тем более, что в лесу бродил еще кто-то. Кукарека, замерев, слушал, как он трещит ветками... Или кажется?
- Там кто-то есть... - тихо сказал он, выходя к костру.
- Привидения! - жизнерадостно отозвался Адыев.
- Замолчи, дурак, не пугай! - взвизгнул кто-то из девочек.
Но Адыев не замолчал.
- Внимание, внимание! - завыл он загробным голосом. - Закройте все окна и двери, сейчас по улицам поедет гроб на семи колесиках!..
- Сан Сенич, а чего Адыев пугает! - закричали девочки.
- Сан Сенич, а жалко, что чудес нету, да? - вздохнул Вова Васильев. Ну не привидений, а вообще...
- Ну слышите, слышите? - зашептал Кукарека, схватив Саню за руку.
В лесу треснула ветка, и все затихли, вслушиваясь. Снова тихо треснуло, будто кто-то шагнул неосторожно и замер, испугавшись. И тогда опять наступила тишина, живая, лесная, с шорохом огня, лопотанием сосновых лап под ветром и далеким, из-за горизонта, криком электрички...
- Тут и тыщу лет назад, наверно, так же было... - зачарованно сказал кто-то. - Тихо, темно, и звезды светят... Только нас не было.
- Сан Сенич, неужели мы умрем когда-нибудь?.. - это Васильев спросил. - Ну почему чуда нету?!
- А может, есть... - отозвался Саня и вздохнул, вспомнив одну старую историю.
- Сан Сенич, вы про что? - сразу насторожились у костра. Расскажите!
Саня прикрыл глаза, вспоминая... Ему было девять лет. Он мечтал о чуде.
Ничто, кроме чуда, не могло помочь ему. И он знал: оно есть, есть! Только прячется, потому что в него уже никто не верит. Обиделось и прячется от людей. А к тому, кто верит и ждет, оно придет и поможет.
Саня верил и ждал. По вечерам, лежа в постели, уговаривал: "Ну случись, пожалуйста! Мне очень, очень надо, понимаешь?"
Саня хотел летать... то есть просто до тоски, до горячих слез хотелось разбежаться, оттолкнуться от земли и взмыть в вышину, раскинув руки... Это из снов было. Но и потом, наяву, оно помнилось, не забывалось - счастливое, с ветром, чувство...
Однажды утром, когда дома никого не было, он через чердачный люк вылез на крышу, он знал, что сделает: прыгнет...
Они тогда в старом доме жили, в деревянном, трехэтажном. Саня стоял на крыше, а внутри него колотилось и бухало сердце. Не от страха - он знал, что полетит. Уж тут-то придется случиться упрямому, спрятавшемуся чуду, разве может оно допустить, чтоб человек, который в него верит и давно ждет, разбился! Он полетит, полетит... Над двором, над старым тополем! Над тополем - обязательно. Саня из окна на него глядел, когда уроки делал, а на ветках суетились птицы, будто дразнили. Прыгают, прыгают, а потом вспорхнут и полетят... Потом надо подняться выше, чтоб всю улицу с высоты увидеть, он любил свою улицу, зеленую, тополиную, только разбежаться надо обязательно против ветра - он за птицами подглядел...