Все было хорошо до тех пор, пока мы не потерпели аварию на глубине 1650 футов. Несмотря на то что сама работа и постоянное напряжение - левая рука ведет аппарат, управляя двумя двигателями, а правая - направляет сопло грунтососа вдоль кабеля - утомляют, усталости не замечаешь. Но, после того как остановишься, передашь свои функции наблюдателю, а затем приляжешь в "углу" аппарата, чтобы отдохнуть, посмотришь на часы и вспомнишь, что на судне обеспечения все только просыпаются и скоро будет завтрак, только тогда начинаешь чувствовать усталость.
На этот раз нам надо было пройти как можно дальше на запад и заглубить кабель, уже зарытый в предыдущих трех проходах на глубину 12 дюймов.
Наши аккумуляторы разрядились, и перед всплытием, когда Роджер включил насос для откачки балласта, мы заметили, что впереди тяжелый армированный кабель поднимается над грунтом.
Было уже около 6.30 утра. Мы выключили насос, налили по чашке кофе, и Роджер прикончил свой последний бутерброд. Посоветовавшись, решили, что причина аномалии довольно простая: или неровность дна, или, может быть, какое-либо препятствие, пропущенное теми, кто укладывал кабель. Стрелка глубиномера показывала чуть больше 1700 футов, но было очень важно обнаружить аномалию в укладке кабеля и сообщить об этом следующему экипажу, чтобы он мог избежать неожиданностей при работе под водой.
Наконец кофе выпито, и мы, всматриваясь в иллюминаторы, медленно двинулись вперед. Не прошли мы и нескольких футов, как увидели на дне, в том месте, где провисал кабель, ложбину шириной около 20-25 футов. Двигаясь вперед вдоль пересекавшего ее кабеля, постепенно поднимающегося от дна все выше и выше, мы поняли, что здесь нас ожидает большая работа. Только размыв борта ложбины, можно будет уложить кабель, чтобы за него не зацепился трал. А здесь кабель, не прикрытый грунтом, был как бы специально подвешен для трала. Двигаясь вперед и назад вдоль ложбины, мы сделали видеозапись этого участка и, сообщив наверх о наших планах, начали с помощью сопла, зажатого в манипуляторе, подрезать ее восточный борт. Было около 8 утра, когда мы, пару раз пройдясь по этому борту, закончили работу. Зная, что на судне, уже объявлено о предстоящем всплытии нашего аппарата, мы сделали несколько видеозаписей последнего участка кабеля, оставили в этом месте пингер и двинулись в сторону. Эта незапланированная часть погружения отняла у нас только 45 минут, но далась она нам с большим трудом.
Выполняя все предыдущие часы монотонную работу на ровном и открытом участке, мы втянулись в нее, и последний этап утомил нас.
- Это задержит нас на несколько дней, сказал я Роджеру, имея в виду ложбину с провисшим кабелем. Какое-то время мы готовили аппарат к всплытию и вскоре, несмотря на 1700-футовую толщу воды, услышали по подводному телефону шум мотора подошедшей к нашему бую надувной лодки. Это означало, что с минуты на минуту мы получим разрешение на всплытие. Чтобы придать аппарату положительную плавучесть, Роджер начал перекачивать масло в мягкие забортные резервуары. Этой системой пользуются для всплытия с глубин более 250 футов. Сжатый воздух следует беречь для придания аппарату положительной плавучести на поверхности. Его целесообразно использовать при таком забортном давлении, когда для продувки цистерн главного балласта требуется лишь небольшая часть его запасов, содержащихся на борту аппарата. Поэтому аппарат спроектирован так, чтобы его надежное всплытие с больших глубин обеспечивалось с помощью уравнительной системы, то есть перекачкой масла в забортные мешки.