— Не отпущу, — сильнее к горячему телу прижимает. — Нам ещё поговорить надо. Решить всё.
Я опускаю взгляд вниз, немного расслабляюсь и трогаю ладонь Марата. Она у него большая, широкая. А кожа до жути горячая. Я вожу ноготком по линиям жизни и не знаю, что сказать.
— О чём? — бубню себе под нос.
— О будущем. О ребёнке.
О моём или Наташином, интересно?
— Где жить будем, когда поженимся.
— Ну, не зна-а-аю, — стойте, стойте, какая женитьба? — Это, конечно, здорово, что ты развёлся.
Очень-очень! Одной проблемой меньше.
— Но не знаю, в курсе ты там или нет, но… У тебя там ребёнок скоро родится. У Наташи. Мне Снежка рассказала, что из-за неё она… — я прерываюсь, потому что не хочу об этом говорить. Он ведь опять сторону ребёнка примет, и я боюсь, что мы снова поссоримся, когда я начну разговор о дочери.
— Договаривай.
Я вздыхаю. Если мы опять поругаемся… Я его убью.
— Снежка мне рассказала, что Наташа её подговорила всё сделать. Если я буду рядом с тобой, братик не родится, — я закусываю губу, боясь его реакции.
— Я в курсе, дочь поведала.
Издаю облегчённый стон.
Ну, хоть что-то хорошее!
— Ты так не стони. А то мне тебя трогать нельзя.
— Нельзя, — качаю головой чисто из вредности. Можно всё, но это месть за мандарины.
— Не бойся, — чувствую горячее дыхание на ушке. И горячий язык, что дотрагивается до мочки. — Я всё решил. Потребовалось немного времени, но всё же. Наташа беременна, но не от меня. Мы сделали ДНК, во всём разобрались. И я добился того, чтобы мама с дочерью виделась максимум раз в месяц, чтобы не пудрила ребёнку мозги. А сам ребёнок… Жуть как раскаивается.
Мне дико приятно становится от этой новости. Тяжёлый груз, давивший на мои плечи всё это время, с шумом падает вниз. А я вот облегчённо выдыхаю, чувствуя наконец свободу.
— Она, знаешь, что сейчас делает?
— М?
— Полы моет каждый день, — глухо, но искренне смеётся.
— Да ладно?! — восклицаю. Не могу представить! — Ты её заставил?
— Нет, сама. Грехи свои замаливает.
Мне отчего-то становится смешно. До этого я не могла представить ту маленькую девочку, работающую хоть с чем-то. А тут швабра. Удивляет.
— Поэтому я не вижу ничего плохого, если мы сойдёмся снова, — Марат неожиданно целует меня в то место, где сейчас есть маленькая шишка. — Конечно, если ты простила такого барана, как я.
Мне хочется заурчать, как довольная и заласканная кошка. Что, в принципе, и делаю, когда выговариваю одно короткое, но решающее:
— Простила.
Улыбаюсь.
— Но! — пусть не думает, что всё так просто. — У тебя есть любовница. Я помню. Она тебе фотки отправляла.
— Чего? — недопонимает меня.
— На новый год ты должен был с ней встретиться, — насупившись, поджимаю губки.
— А, — его словно озаряет. — Вера. Вон ты чего. Между нами всё кончено. Ещё давно. Как тебя встретил, мне никто уже не нужен.
Умеет же он задобрить. Ладно, главное, что мы всё решили. А пока сильнее сжимаю его ладонь и млею от тепла его тела.
Эпилог
Спустя несколько месяцев
— Приезжай скорее, — плачу подруге в ухо и заливаюсь слезами. Ну почему в такой тяжёлый для меня период эта зараза уезжает? Особенно сейчас, в такой важный момент, как узнавание пола ребёнка!