— Значит, ваш брат знал, что его усыновили? Вы говорили об этом по телефону.

— Да, знал, — сказала она. — Мы оба знали.

— Вы тоже родились в приюте Святой Елены?

— Меня взяли первой, — кивнула она. — Приемные родители были белыми, а я, как видите, смуглянка. В те времена здесь был белый район. Родители решили, что мне нужен сверстник с таким же цветом кожи, как у меня. Поэтому снова поехали в приют и вернулись с Домиником.

— Вы говорили, что брат знал, как звали его родную мать. Откуда? Такое обычно хранится в тайне. По крайней мере, так было в те времена.

— Да, вы правы. Я так и не узнала, кто моя мать и откуда. Никки отписали моим родителям еще до появления на свет. Когда он родился, они его уже ждали. Но он был хиленький. Врачи сказали, лучше ему какое-то время побыть на материнском молоке. Что-то в этом роде.

— Так ваши родители и познакомились с его матерью.

— Именно. Несколько дней приходили к ней. Наверное, какое-то время сидели у нее в комнате. Позже, когда мы подросли, стало очевидно, что между нами и родителями — они итальянцы — нет никакого сходства. Мы начали приставать с вопросами. Нам сказали, что мы приемные дети. И что маму Никки зовут Вибиана. Рассказали, как встречались с ней, прежде чем она отказалась от Никки.

Похоже, Доминик и Оливия не знали всей истории. Не знали, что случилось с Вибианой. Возможно, их приемные родители тоже об этом не знали.

— Скажите, Ник не пробовал найти настоящих родителей, когда вырос?

— Если даже искал, мне об этом неизвестно. Мы знали, что появились на свет в приюте Святой Елены. Там, где рожают нежеланных детей. Мне никогда не хотелось найти биологических родителей. И Никки, по-моему, тоже.

Босх услышал в ее голосе горькую нотку. Даже сейчас, спустя шестьдесят лет, она не могла простить людей, которые от нее отказались. Гарри понимал: сейчас не лучшее время доказывать, что не все дети, рожденные в приюте, были нежеланными. В те времена у многих — если не у всех — матерей попросту не было выбора.

Он решил направить разговор в другое русло. Отпил из стакана, кивнул на конверт и спросил:

— Там фотографии?

— Решила, что вы захотите на них взглянуть, — сказала Оливия. — И еще там статья из газеты.

Открыв конверт, она протянула Босху пачку фотографий и свернутую пополам газетную вырезку. Снимки и вырезка выцвели и пожелтели от времени.

Босх сперва прочел статью, осторожно развернув вырезку, чтобы та не разошлась по сгибу. Судя по содержанию статьи, газета была местной, а тираж — совсем маленьким. Определить название газеты было невозможно. Заголовок гласил: «Окснардский спортсмен убит во Вьетнаме», а из текста Босх не узнал почти ничего нового. Сантанелло погиб, когда его разведгруппа возвращалась с вылазки в провинцию Тэйнинь. Вертолет попал под снайперский огонь и рухнул на рисовое поле. В статье упоминалось, что Сантанелло увлекался спортом: играл в футбол в университетской сборной, а также в баскетбол и бейсбол в последних классах школы. И еще там были слова матери Сантанелло: та говорила, что сын с гордостью служил своей стране, несмотря на популярные в те времена антивоенные настроения.