Пока Босх ждал ответа от дочери, Флора нашла для него две микропленки. Положив телефон на стол, Гарри зарядил в аппарат катушку с пометкой «Январь 1951 года» и с головой окунулся в сотни документов, проверяя в каждом раздел больничных записей и распечатывая каждое свидетельство, где была строчка «Домашние роды».
Через полтора часа Босх добрался до 20 февраля 1951 года: решил расширить диапазон поисков на неделю после смерти Вибианы, сделав поправку на волокиту при выдаче свидетельства о рождении новым родителям. Он распечатал шестьдесят семь документов, в которых стояла пометка «Домашние роды», а в графе «Раса» было указано «латиноамериканец/латиноамериканка» или «белый/белая». У него не было фотографии Вибианы Дуарте, и он не знал, насколько смуглой была ее кожа. Нельзя было исключать вероятность, что ее ребенка усыновили как белого — под стать расе приемных родителей.
Выравнивая стопку распечаток, он понял, что совсем забыл про ужин с дочерью. Схватил телефон и увидел, что пропустил последнюю эсэмэску. Она пришла больше часа назад. Мэдди согласилась, но при условии, что в 7:30 сядет за уроки. В этом году они с тремя другими девочками снимали дом в нескольких кварталах от студгородка. Взглянув на часы, Босх понял, что был прав: он еле-еле успевал к закрытию архива. Он сбросил Мэдди короткое сообщение, что уже едет, отнес микропленки к стойке и спросил у Флоры, сколько должен за шестьдесят семь свидетельств о рождении.
— Нисколько, — ответила она. — Ты же полицейский.
— Ну да, но я этого не говорил, — произнес Босх. — Это частное дело.
Он вновь отказался ссылаться на свою должность в Сан-Фернандо. Когда речь заходила о поиске имен в полицейских базах данных, у Босха не было выбора. Но работа в архиве — совсем другое дело. Взяв бесплатные копии под ложным предлогом, он воспользовался бы служебным положением ради материальной выгоды. Отдача может прилететь такая, что мало не покажется. Он вытащил бумажник.
— Тогда пять долларов за штуку, — сказала Флора.
Утром Босх стал богаче на десять тысяч долларов, но цена все равно повергла его в изумление. Должно быть, он изменился в лице, ибо Флора улыбнулась.
— Понял? — сказала она. — Ты полицейский.
— Нет, Флора, это не так, — возразил Босх. — Можно заплатить кредиткой?
— Нет, плати наличными.
Нахмурившись, Босх выудил из бумажника сотенную купюру, которую носил в потайном отсеке на всякий пожарный случай. Добавил к ней деньги из кармана пиджака, пересчитал, заплатил триста тридцать пять долларов за копии, а остальные шесть баксов сунул обратно в карман. Попросил квитанцию, хоть и не планировал требовать у Вэнса компенсации расходов. На прощание помахал Флоре пачкой распечаток и вышел из архива.
Через несколько минут его «чероки» уже стоял на выезде с парковки. Там собралась очередь, ибо все — и служащие, и посетители — вышли из здания ровно в пять часов. Чтобы развеяться, Босх поставил компакт-диск с последним альбомом саксофонистки Грейс Келли. Мэдди была по большей части равнодушна к джазу, но Келли ей нравилась. Если она выберет ресторан, куда нужно будет ехать на машине, пусть по дороге играет этот диск.