— Ну, что ты в самом деле… трусиха… сейчас выпьем, ну-ка, — бормотала Вероника протягивая руку к подносу.

Она взяла стакан с уже налитым в него вином и отхлебнула.

Неотрывно глядя мне в глаза, она вдруг вытянула губы дудочкой и выплюнула красную жидкость, ровной струёй плеснув её мне в лицо. Растерявшись, я смотрела на веселящуюся женщину, не зная, как реагировать. Она засмеялась, запрокинув голову назад, затем резко приподнялась из воды и, нагнувшись ко мне, стала слизывать с моих щёк, скатывающиеся капли вина. Она облизала щёки, потом лизнула торчащий нос, губы… Вероника стояла надо мной на четвереньках, упершись руками в дно ванны. Груди плавно качались надо водой, едва касаясь сосками поверхности.

Вероника коснулась своими губами моих. Сначала едва ощутимо, затем с силой сжав мой рот… и поцеловала длинным поцелуем. До этого никто меня не целовал. Ни мужчина, ни женщина. Мои игры с Галкой, когда та обследовала мою промежность, всегда считала постыдными. Поцелуй женщины для меня был невообразимым… я растерялась, принимая поцелуй Вероники, но не отвечая ей.

— Ну, чего же ты… возьми, возьми мою грудь… разве тебе неприятно? Или ты боишься? Ну же… — она говорила с придыханием, диктуя, что делать. — Неумёха… девочка моя… глупышка… ничего, я тебя научу… ты умница. Всё у нас получится…

Я послушно подставила под раскачивающуюся грудь Вероники свои ладошки, между пальцев проскочил её сосок, и я автоматически сжала его. Она снова поцеловала меня, просунув в меня язык. Во мне боролись два чувства. Чувство восторга от ощущений, сладостным елеем разливавшихся по телу от каждого касания… с чувством ужаса от происходящего, запретного, грешного, непозволительного.

Вероника, продолжая стоять в нелепой позе, губами перебирая по моему лицу, одной рукой взяла мою кисть, безвольно лежащую на краю ванны, и стала водить ею по себе. Она протянула мои пальцы к своей промежности и сунула их в горячее нутро. Направив своей рукой мой указательный палец на бугорок, она стала энергично давить на него… потом сильно застонала и упала на меня, не переставая повторять: «ещё, ну же… ещё… пожалуйста…»

Я стала жить у Вероники, занимающейся проституцией. Правда, Вероника была не вокзальной дешёвкой, с какими приходилось встречаться у Седого. Она работала где-то в центре города, гуляя около гостиниц, охотясь преимущественно за иностранцами. Меня она на дело не водила. Иногда лишь приходилось быть зрителем на некоторых её «выступлениях», когда она приводила мужчину к себе домой. Это происходило крайне редко. Только когда попадались богатые клиенты или иностранцы, до которых Вероника была особенно падкой. Обычно клиенты возбуждались от перспективы получить вторую девицу, но Вероника заявляла, что я не «играю в эти игры» и предлагала меня лишь в качестве наблюдателя.

— Правильно учила тебя твоя мать, — говорила Вероника в минуты откровения, — береги целку. Она тебе ещё пригодится. А, может, и мне тоже…

— Ну, Вероничка, может я попробую, а то неудобно, ты работаешь, а я иждивенка… — канючила я, уже готовая заняться настоящим сексом. Тем более что дядьки, которых приводила к нам Вероника, выглядели вполне прилично. А сцены, которые приходилось видеть, возбуждали меня…