Похоже, моя мать ждала именно Ваську из армии, видимо, перед мобилизацией давший ей авансы на будущее… но, рассчитавшись с долгом Родине, едва вернувшись в отчий дом, он женился не на ней, а на Зойкиной матери. Собственно, она тогда ещё не была ничьей матерью, а ходила в невестах, но быстро с помощью бравого солдата выскочила в дамки. Не знаю, что там уж у них вышло, но «наш пострел везде поспел» и моя мать успела получить порцию Васькиной спермы, забеременев почти одновременно с законной Васькиной женой.

Могу предполагать, что моя маман стала предъявлять предъяву о выброшенных на ветер двух годах драгоценной молодости, которые посвятила ему, коротая вечера в написании любовных писем… возможно, устраивала истерики — с неё станется. И чтобы утешить неутешную несостоявшуюся невесту Василий и вступил с той в связь, чтобы она, обласканная, не трепала ему нервы. Скорее всего, он говорил, что Зойкина мать окрутила его, неопытного. И что он, конечно, не любит её и не спит с ней. Но пока не может развестись, потому что она беременна. Но как только так сразу. И так далее и топу подобное, что говорят в таких случаях мужчины.

Открыто на эту тему мы с матерью никогда не говорили. Но я отчётливо представляла себе, как это всё происходило. Моя мать вообще мало разговаривала, вечно куда-то спешила, суетилась, нервничала. Родив меня без мужа, быстро опустилась в прямом смысле — ходила с опущенной головой, словно стесняясь смотреть людям в глаза, носила серые юбки, чёрные и коричневые кофты, боясь выделяться. Васька перестал её интересовать достаточно скоро, как, впрочем, и законную супругу. Думаю, через год-два, он уже не мог заинтересовать собой даже бабку Сидоровну, торговавшую семечками на базаре.

Я невольно возненавидела и дядьку Васю, и всех мальчишек из нашей школы, и парней-соседей… и вообще всё наше Иваново. Ненавидела грязь на улицах, заваленные хламом лоджии девятиэтажек, засиженные мухами окна, разбитые двери подъездов и расковырянный асфальт перед ними. Меня раздражали тусклые лампочки у входа, зассанные лифты, заплёванные коридоры. Я не видела ничего другого даже по телевизору. Моя мать смогла наскрести денег только на чёрно-белый ящик и на экране у нас всё было таким же серым, как и в жизни. Впрочем, там показывали такую же повседневность, которая окружала меня, а она яркой быть никак не могла. Об успехах трудового народа я слышала с экрана, откуда доносились отчёты об урожаях, об открытии новой линии на каком-то заводе, даже о полётах в космос. Но все эти урожаи, заводы и космонавты казались из другой — экранной жизни. А вокруг меня была чёрно-серая-вечно-слякотная действительность. Я не знала, что бывает другая, красивая, увлекательная жизнь, но всем нутром, на подсознательном уровне, ненавидела всё то, в чём и с чем приходилось жить.

Ненавидела я и мужиков. Но при этом боялась остаться без мужа. О том, что это неразрешимый парадокс, я задумалась много позже.

Ненависть к мужчинам у меня появилась в возрасте несмышлёного детства. Случилось это глупо и без моего на то желания и инициативы. Малышня детсадовского возраста по-разному относится к вопросам пола. Некоторых интересует строение противоположного создания, других, и меня в их числе, эти проблемы не касались никоим боком. Девчонки — Лизка, Нинка и Катька шушукались, толкаясь около дырки в стене туалета, а я не могла понять, что они там нашли интересного. Лично меня ни на секунду не посещали мысли о строении мужских и женских тел, я вообще не задумывалась тогда о делении на сильных и слабых.