– Фу, не люблю, когда много лука…

– Ничего, зато от него не растолстеешь! – быстро глянула на себя в большое зеркало Сашка, огладив тонкую талию руками и кинув критический взгляд на сестру. Хмыкнув, добавила ехидно: – Всем сестрам по серьгам и по заслугам, поняла, Манюня? Мне сегодня мясо, а тебе – лук!

– А по-моему, вас обеих пора лечить булками с маслом, – ворчливо проговорил Игорь, нарочито сердито нахмурив брови. – Всю плешь нам с мамой проели со своей худобой. Да и не надо вам худеть – и без того неземные красавицы. Все в отца!

– Это с таким-то брюшком?! Ну спасибо, папочка…

– Да где у меня брюшко-то?

– Ой, а вот это что? Только не говори, что это комок нервов, слышали уже!

– Цыц, бессовестные! Поговорите мне еще, без ужина останетесь! Манюня, садись, режь лук.

– Ну, пап…

Ирина лежала наверху, в спальне, укрывшись пледом, слушала их веселый гул. Вот громко засмеялась Машка, и тут же смех оборвался, сменившись приглушенным голосом Игоря – тихо, мама болеет…

Ах, какой заботливый муж: хороший отец, идеальный семьянин. Какой у него прекрасный контакт с детьми – легкий, смешливый. Интересно, он так же с Егором общается? На любящей дружеской ноте? Или как-то по-другому, строго и по-мужски? К мальчикам же особый подход нужен.

Комком подкатило к горлу отчаяние и вырвалось наружу странным звенящим звуком – то ли всхлипом, то ли коротким рыданием. Обняла себя руками, будто баюкая, застонала глухо. Нет бы заплакать по-настоящему, уткнувшись лицом в подушку! Может, легче бы стало?

Тсс… Тихо. Легкие шаги вверх по лестнице, стук в дверь…

– Мамочка, ты не спишь?

Подняла голову от подушки, обернулась, проскрипела с трудом:

– Нет, Машенька.

– А что у тебя болит? Простудилась? Может, врача вызовем?

– Не надо. К утру пройдет, я думаю. Как у вас дела с ужином?

– Скоро будет готов. Ты к нам спустишься?

– Нет, не хочу. Я не голодна.

– Принести чаю с лимоном?

– Нет, спасибо. Лучше принеси телефон, он в кармане плаща. Мне тете Саше позвонить надо.

– Ага, сейчас…

Машка выскользнула за дверь, и Ирина подумала удивленно – надо же, про тетку вдруг запоздало вспомнила. Оставила ее там, бедную, с чувством вины, переживает, наверное. Надо позвонить, успокоить, у нее сердце слабое. Хороша дорогая племянница, нашла, на кого злость-обиду выплеснуть! Самую первую, чумную-горячую! Тетка-то тут при чем? Она ж и впрямь как лучше хотела. Такой подарок шикарный сделала – десять лет безмятежности…

– Мам, вот телефон, – очнулась она от слегка запыхавшегося Машкиного голоса за спиной. – Там у тебя куча непринятых вызовов.

– Да, спасибо. Ты иди…

– А тебе точно ничего не нужно? Может, таблетку?

– Нет. Иди, Машенька.

– Если что – зови.

– Ладно.

Машка ушла, прикрыв за собой дверь. Подтянулась на руках, села в подушках, подогнула колени. Надо разговор с тетей Сашей бодренько начать, как ни в чем не бывало. Ничего, мол, подумаешь, ерунда какая, всякое в женской замужней жизни случается! Я на вас не сержусь…

Фразы потенциального разговора складывались между собою со скрипом, не желая лепиться одна к другой. А что делать – вранье, оно и есть вранье, хоть медом его намажь. Ну что за характер такой дурацкий, не принимает в себя спасительного вранья? Тем более тетю Сашу не обманешь, уж она-то знает ее как облупленную. И все же… Лучше через силу соврать, чем оставлять бедную тетку с чувством вины. Вздохнула, подтянула к себе телефон. Но не успела. Он вдруг сам затрепыхался в руках, выдав на дисплее – «Снежка». Ладно – Снежка так Снежка…