Так. Надо взять себя в руки, виду не показать. Но на лбу испарина выступила, и глоток вина будто замешкался в горле, жжет терпкостью. Противное вино, зачем она его выпила – в голове шумит. И сквозь шум строчки из письма пульсируют, четкие, ясные – «…не дай бог, чтобы она узнала о том обстоятельстве… Света мне клятвенно обещала…».

Что-то там еще было. Что же… Ах да – не в Светиных интересах, в общем. Что – не в маминых интересах? То самое обстоятельство? И какая связь между клятвенными обещаниями и Игорем? Или есть связь? Надо же, Ире и в голову не могло прийти, что эту загадку можно с мужем связать. Расслабилась, привыкла жить в беззаботности. Да и сейчас как-то не особо связывается. Идет сопротивление изнутри, путает мысли. Но ведь было что-то в словах Стеллы противное, недосказанное! И в Ольгином быстром досадном взгляде было!

Вот она, маленькая паранойя, сплетается быстрым клубком внутри. Так скоро сплетается, что под ребрами, кажется, тесно стало. И холодно. И дышать трудно. А надо еще прежнее беззаботное выражение лица сохранить. И в разговоре бы не мешало поучаствовать. О чем они там?

– …Эту маску им напрямую из Франции поставляют, ее в свободной продаже нет, только в этом салоне. Дорого, конечно, но она того стоит, вы сами попробуйте! Хотите, визитку салона дам?

Стелла соловьем поет, новой вполне обеспеченной жизни радуется. А Ольга с Катей смотрят на нее снисходительно, улыбаются, головами кивают. На Ирину и не глядят даже. Им все равно, какое у нее лицо, с признаками паранойи или без признаков.

– Хотите визитку? – доверчиво глянула на нее Стелла. – Там еще и массаж классный, и обертывание. Сходите, не пожалеете…

– Давай. Тащи свою визитку. Отчего ж не сходить.

– Да? Тогда я сейчас принесу.

Вскочив, Стелла помчалась в сторону дома, разметая подолом платья подсвеченную фонарями дорожку. Отсюда, из беседки, она казалась огромной бабочкой, мелькающей в зыбкой границе света и тени. Вот поднялась на террасу, еще раз мелькнула в ярком свете…

– Правда, что ли, в этот салон потащишься? – лениво и пьяненько спросила Ольга, глядя в пустой бокал.

Слишком лениво, слишком пьяненько ты спросила, подруга. С явным перебором равнодушной расслабленности. Вон, пальцы-то как напряжены, гляди, ножку бокала сломаешь. Плохая ты актриса!

– Не знаю. Может, и схожу. Отчего бы и нет?

И она плохая актриса: старательно легкомысленно пожала плечами, и голос полез в нарочито писклявую высоту. Катя вздохнула, озабоченно глянула сквозь листья плюща на террасу:

– Чего они там, закончили совещание, как думаете? Нам давно ехать пора. Пойду, позову Юрика.

– Погоди, Кать, я с тобой, – заторопилась Ира, вставая вслед за ней. – Нам тоже пора, наверное.

– Мгм… Что ж… Славно посидели, душевно поговорили, – поднялась из плетеного кресла Ольга, чуть пошатнувшись. – А я, кажется, напилась… Ир, держи меня под руку, чтобы Самсонов не заметил. Опять возникать будет.

– Пойдем, сердечная, – обняла она подругу за талию, насмешливо улыбнувшись. – Не заметит, не бойся.

– А я боюсь! – дурашливо всплеснула руками по бедрам Ольга. – Ой, прям боюсь, сил нет! Жена да убоялась мужа своего! Эй, му-уж… Поехали домой, там дети плачут…