— Она, может, и достаточно, — обманчиво легко согласился он, — а вот ты нет… Понимаешь, тебе она и так уже дала намного больше, чем остальным. Намного больше, чем, без обид, ты заслужил. Получишь еще и ее тело — и она будет думать, что отдала тебе все. А что ты готов дать ей взамен?

Свет от фонаря расползался по сторонам — такой тусклый и холодный, что, казалось, в кромешной тьме будет уютнее. Неужели нельзя было найти другое место и время, чтобы помыть мне мозги?

— А почему вы все это говорите мне именно сейчас?

— Потому что она там, — Сэл махнул рукой за мою спину.

Я озадаченно обернулся. За мной были лишь оклеенные плакатами стены уснувших домов и высоченный подсвеченный силуэт вдалеке. Башня Мами возвышалась над всем городом как огромный маяк.

— Где? — не понял я. — В отеле?

Ответа не последовало. Я повернулся обратно и чуть не выругался — под фонарем больше никого не было, словно весь разговор мне померещился. Хмурясь, я снова уставился на башню. Окна ярко сияли в тех номерах, где еще не спали. Сколько их здесь? Сотни? Эта “Небесная лестница” казалась просто бесконечной, а крыша так и вовсе растворялась в темноте, будто ее откусило небо.

И в этот момент до меня дошло, где именно сейчас Алгон.

На скорости очень близкой к сверхчеловеческой я добрался до башни. Телефон Алгон по-прежнему не отвечал, сухо сообщая, что абонент недоступен. Пролетев мимо сонного швейцара, я нырнул в лифт и нажал на кнопку самого последнего этажа. Цифры плавно сменялись на панели, и я мысленно их подгонял, стараясь не думать, зачем ходят ночью на крыши. Вариантов была тьма, но в ее случае на ум приходил только один, который меня до жути пугал.

Наконец лифт остановился на самом последнем этаже. Быстрым шагом я прошел мимо множества дверей единственного номера с единственным постояльцем — к служебной лестнице на крышу в дальнем конце коридора, по которой однажды поднимался с Мами. Взбежав по ступеням, я толкнул дверь, и холодный ночной ветер с размаху ударил по лицу. Черное небо, которое тут было совсем близко, казалось, падало прямо на голову. Я лихорадочно огляделся и у дальних перил заметил неподвижную одинокую фигурку.

— Алла! — позвал я.

Вздрогнув, она обернулась, и я с облегчением выдохнул, отметив, что стоит она по эту сторону бортика, а не по ту.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась она.

— А ты? — я торопливо подошел к ней. — Ты не отвечала. Я думал… — я не закончил.

Алгон снова облокотилась на перила, подставляя лицо ледяному ветру. Рыжие локоны беспорядочно разлетелась по плечам, спутанные и растрепанные, как бы намекающие, что их хозяйка тут уже давно.

— Люблю крыши, — немного отстраненно произнесла она, — с них удобнее всего любоваться тротуаром. Самая красивая вещь в мире. Когда больше любоваться нечем…

— Знаешь, — осторожно начал я.

— Не переживай, — перебила она. — Тогда я была совсем юной и совсем глупой.

На пару мгновений нас окутала тишина — лишь ветер протяжно завывал. Только сейчас я заметил, что одна ее рука крепко сжата в кулак, будто склеились пальцы.