Приехав на место, Брейн запарковал карету на привычном месте и, пройдя с помощью карты на территорию отделения, поднялся на крыльцо, пожав руки парочке знакомых полицейских.

Приветливо махнул дежурному, который даже привстал, сказав удивленно:

– О, ну наконец-то!

Решив пока не погружаться в выяснение такой реакции, Брейн зарегистрировал приход на службу и прямиком отправился к Григору и Боршингу. Он застал обоих в их комнате, чему был очень рад.

– О, приветствую! – воскликнул лейтенант и крепко пожал ему руку.

– Привет, Томас, как съездил? – спросил Боршинг, отвечая на рукопожатие.

– Куда съездил? – не понял тот.

– В командировку.

– Какую еще командировку?

Брейн удивленно посмотрел на Боршинга, потом на Григора. Уж не разыгрывают ли они его? Потом прошел на свое излюбленное место – возле окна и сел на стул.

– Нормально съездил на самом деле, – ответил он. – А ты, я гляжу, рукой-то уже вовсю действуешь, Ламб.

– Так десять дней почти прошло, а я к доктору Фернстопу ежедневно хожу на восстановительные процедуры. Представляю, в какие деньги это выливается нашему Управлению.

– Десять дней, значит?

– Да.

– Братцы, я вам сейчас задам, может быть, странный вопрос, но вы особенно не пугайтесь, ладно?

Напарники переглянулись.

– Томас, да нас ничем напугать нельзя, – заверил его Боршинг.

– Я по возвращении из командировки надрался в такой дупель, как не напивался, наверное, никогда в жизни. Однако тому есть объяснения: в командировке пришлось непросто, и это тема отдельного разговора. Но, братцы, вы-то меня осуждать не станете?

Напарники снова переглянулись.

– Да не тяни, Томас, говори уже, что случилось! – потребовал лейтенант.

– Я забыл, когда и насколько уезжал в командировку. Может, попозже вспомню, даже наверняка вспомню, но вот сейчас – как отрезало.

– Ну… – лейтенант почесал лоб. – Я еще тогда заходил к тебе спросить, как прошел твой с принцессой выход в общество. Я тебе накануне еще шмотки подбирал, это ты помнишь?

– Да, я прекрасно помню, как ты заходил ко мне в кабинет. А когда я уехал?

– Ну, сами-то мы не видели, и ты ничего не говорил, но мы же понимаем, что у каждого может быть своя агентурная работа. А узнали мы от дежурного, сержанта Файта, знаешь его?

– Это такой – с густыми бровями?

– Да, он самый. Он и сказал мне, что начальник отделения лично сказал ему, чтобы тот написал – Томас Брейн в командировке и чтобы его не отмечали как прогульщика.

– Это, вообще-то, особый случай, – добавил Боршинг. – Чтобы предупреждал сам начальник – ну ты понимаешь. Значит, что-то важное и чтобы никому ничего. Но, как ты понимаешь, наши сразу все узнали.

– Ну, как-то так я себе это и представлял, – сказал Брейн, поднимаясь. – Ладно, камрады, пойду текучку поднимать, а то за важнецкими командировками основная работа встала.

Придя в кабинет, Брейн закрыл дверь и огляделся. Его рабочее место выглядело иначе.

– Точно, блоки стоят не так, – заметил он и включил освещение, хотя и так было достаточно светло.

Подойдя к столу, он нагнулся над ним и стал высматривать зазор между стопками документов, которые придвигал к блокам так, чтобы это сыграло роль секретки, если кто-то станет тут рыться в его отсутствие.