– Уехал в Канаду, как я слышал. Хотите, чтобы я разыскал его, босс?

– Я скажу тебе об этом позже,– сказал Рикори, и Мак-Кенн вернулся в гостиную.

– Мартин ваш друг или враг?

– Ни то, ни другое.

Я помолчал, обдумывая то, что услышал. Связь между случаями Питерса и Дарили исчезла, но появилось другое. Гортензия умерла двенадцатого октября, Питерс – десятого ноября. Когда Питерс виделся с ней?

Если таинственная болезнь была заразной, никто, конечно, не мог сказать, сколько длится инкубационный период. Мог ли Питерс заразиться от нее?

– Рикори,– сказал я,– дважды сегодня вечером я узнал, что вы сказали мне неправду о Питерсе. Я забуду об этом, так как думаю, что это больше не повторится. Я хочу верить вам, даже если мне придется выдать вам мою профессиональную тайну. Прочтите эти письма.

Я передал ему ответы на мой вопросник. Он молча прочел все, потом я рассказал ему то, что передал мне доктор У., рассказал ему все, вплоть до светящихся шариков в крови Питерса.

Он побледнел и перекрестился.

– Sanctus! – пробормотал он. – Ведьма! Это ее огонь!

– Чепуха, друг! Забудьте о своих проклятых суевериях. Они не помогут.

– Вы, ученые, ничего не знаете. Есть некоторые вещи, доктор… – начал он горячо и замолчал. – Что вы хотите от меня, доктор? – спросил он наконец.

– Во-первых,– сказал я,– давайте проанализируем эти восемь случаев. Брейл, у вас есть ли какие-нибудь соображения?

– Да,– ответил Брейл,– я считаю, что все восемь были убиты.

Брейл высказал то, что все время находилось у меня в подсознании, хотя и не имело никаких доказательств, и это привело меня в раздражение.

– Ого! Я вижу, лавры Шерлока Холмса не дают вам покоя,– сказал я иронически.

Брейл покраснел, но упрямо повторил:

– Они убиты…

– Sanctus! – снова прошептал Рикори.

Я повернулся к нему, но он больше ничего не сказал.

– Бросьте биться головой об стену, Брейл. Какие у вас доказательства?

– Вы отходили от Питерса почти на два часа, а я был с ним от начала до конца. Пока я изучал его, у меня все время было ощущение, что причина его гибели в уме, а не в теле, нервах, мозгу, которые не отказывались функционировать. Отказала воля. Конечно не совсем так. Я хочу сказать, что его воля перестала управлять функциями организма, а как бы сконцентрировалась, чтобы убить его.

– Но то, что вы сейчас говорите,– самоубийство, а не убийство. Так или иначе, он погиб. Мне приходилось наблюдать, как люди умирали только потому, что потеряли волю жить.

– Я подразумеваю другое,– перебил он меня. – То было пассивно. Это было активно.

– Боже мой, Брейл! – я был шокирован. – Значит, все восемь отправились к праотцам потому, что они этого активно захотели… И среди них одиннадцатилетний ребенок!

– Sanctus! – снова прошептал Рикори.

Я сдержал раздражение, так как уважал Брейла. Он был слишком умный, хороший, здравомыслящий человек, чтобы можно было легко отмахнуться от него.

– Как же, по-вашему, были совершены эти убийства? – по возможности вежливо спросил я.

– Не знаю,– просто ответил Брейл.

– Ну что ж, рассмотрим вашу теорию. Рикори, по этой части у вас опыта больше, чем у нас, поэтому слушайте внимательно и забудьте о вашей ведьме,– я говорил довольно грубо. – В каждом убийстве есть три фактора: метод, возможность, мотив.