Он молчал, сумрачно глядя на неё через стол. Когда же Вера, тяжело дыша и вытирая невесть откуда набежавшие слёзы, откинулась на спинку стула, Никита хрипло, тяжело выговорил:

– Вера… Вера Николаевна… Клянусь вам самым святым… Клянусь счастьем дочери моей, что я никогда… никогда и ни с кем не обсуждал… мои чувства к вам. И госпожа Влоньская, полагаю…

– Да знаю, Никита, знаю, – устало отмахнулась Вера. Она уже взяла себя в руки и, опершись локтями на стол, внимательно и чуть насмешливо смотрела на него. – Вот уж в чём ничуть не сомневаюсь! Но Александрин, изволите видеть, – женщина. И женщина, многое вытерпевшая за свою короткую жизнь. Ведь она не ошиблась ни в чём.

– Покажите мне её письмо, – мрачно потребовал Никита.

– Ну уж нет! Да и к чему? Ничего нового для себя, поверьте, я в этих строках не нашла, – слабо улыбнулась Вера. – Как бы то ни было, всё сложилось к лучшему. Александрин жива и здорова. Как только она окрепнет после родов, я заберу её и ребёнка в Бобовины, а после…

– Вера, – вдруг перебил её Закатов. – Безусловно, вы вправе поступить так, как считаете нужным. Я слишком во многом виноват перед вами, чтобы мешать вам. Но позволено ли мне будет задать вам один вопрос?

– Разумеется, Никита… Сколько вам угодно.

– Ваши приёмные дети уже взрослые, как я знаю? Их жизнь более или менее устроена?

– Да… Да, можно так сказать, – удивлённо подтвердила Вера. – Серёжа счастливо женат, вступил в наследство, и они с женой ждут первенца. Аннет замужем. У Коли есть невеста, замечательная, достойная девушка. Вы правы, они взрослые и…

– Стало быть, вы наконец-то освобождены от обязательств, которые насильно навязал вам этот сукин… ваш покойный супруг?

– Никита! Вы не можете…

– Вера, вы ведь тоже человек чести, – снова перебил он её, вставая из-за стола, и Вера невольно поднялась ему навстречу. – Много лет вы были связаны бесчестно взятым у вас словом. Сейчас вы избавлены от него. И я… чёрт возьми, Вера, ведь мне нечего терять! Вы выйдете, наконец, за меня замуж?! Я не могу, не хочу и не буду без вас жить! Если вы мне откажете, я…

– Вы застрелитесь? – без улыбки уточнила она. Огромные, чёрные глаза пристально смотрели на него.

– Нет, к сожалению. Не имею права, – честно ответил он. – У Маняши, кроме меня, никого нет. Но как только она выйдет замуж, я с чистым сердцем удавлюсь, потому что… Потому что – сколько можно?! Я люблю вас, Вера. Я слишком долго жил без вас. Я более не могу.

Она молча смотрела на него. Затем тихо сказала:

– Князь Тоневицкий вовсе не был тем… что вы сказали. Но вы вряд ли это поймёте.

– Не пойму никогда! – свирепо отозвался Закатов, чувствуя, как за спиной его горят и полыхают мосты. – Нельзя решать свои семейные неурядицы за счёт сломанных чужих судеб и…

– Никита, Никита! Трое детей, оставшихся сиротами, – это вам «семейные неурядицы»?!

– Вера! Вы ответите мне, или!.. – зарычал он.

– Да, да, да! И не кричите, перепугаете людей… – Вера улыбнулась ему почти испуганно. – Что ещё, интересно, вы думали услышать в ответ?! Никита… Ох, пожалуйста, к чему… Ну что же вы делаете?.. Мы ведь уже не молоды, Никита! Послушайте же меня…