Последнее, что я видел — как сдвоенный зеленый луч с двух Кубов разрушил, уже раненный, имперский флагман — Линкор «Его Великолепие Принц Помер».

Трое с половиной суток гиперперехода прошли довольно напряженно. Все офицеры чувствовали одновременное презрение и стыдливое облегчение. Презрение ко мне из-за покинутых союзников, и общее облегчение — из-за того, что выжили. Но еще они были офицерами и Устав не позволял презирать меня открыто, поэтому презирали скрыто. Бросали на меня уничижительные взгляды, шептались за спиной и крутили мне дули в карманах. И вообще всячески разлагались сами и нервировали команду. Потенциальная боеспособность падала. Меня это задолбало. и я собрал их на совещание.

— Господа… блин… товарищи… черт… Здравствуйте! Я долго думал, мой поступок не достоин настоящего офицера, мне очень стыдно, и я готов совершить сеппуку!

Я оглядел присутствующих. Все заинтересованно ждали продолжения, но пока ничего не понимали. И я продолжил.

— Если самурай покрывает себя позором, то он должен совершить ритуальное самоубийство — красивое священное действие, показывающее насколько моя душа чиста и как я предан идеям Армии и Партии!

Народ оживился, стал смотреть на меня с большим интересом.

— Видите, я даже оделся во все белое и подготовил ритуальный нож! — я замотался в чистую простыню, за неимением других белых одежд на корабле и стащил с камбуза здоровенный нож. Это была самая сложная часть квеста — в эру силового оружия найти обычный нож — та еще задача.

Я встал на колени, взял двумя руками нож, повернул лезвие к себе и замахнулся. Зал молчал. Сидящие на задних рядах даже привстали, чтобы видеть все лучше.

— Итак, во имя Одина… — стоящий рядом Алекс, который также накинул простыню поверх одежды, ткнул меня в бок и злобно прошипел.

— Какого, нахер, Одина?

Я немного смутился.

— Ну, в общем, Мир, Труд, Май! Дедушка Ленин хороший был вождь, а все другие остальные… — заунывно затянул я. Все вообще перестали дышать, наблюдая за представлением. — НННААА!!!

Нож, кувыркаясь в воздухе, полетел к сидящему в первых рядах Подполковнику Гейнцу. Ножи я метал так себе, а тут еще столовый, несбалансированный, поэтому попал он рукояткой Подполковнику в левый глаз.

— Ах вы, волки позорные! — заорал я, вскакивая на ноги. — Вы чего тут себе удумали? Будете мне тут рожи корчить?!! Пасть порву! Моргалы выколю!

Я успешно порвал простыню на груди, оголив свою мощную неволосатую грудь, жаль, волосатая смотрелось бы более угрожающе. Я так думаю.

— Я вас научу, сволочи, Родину любить! Развели тут демократию, обезьяны!

Я ткнул пальцем в трущего глаз подпола.

— Вон, сука, нож лежит! Убейтесь сами или я вас в шлюз выкину! Без скафандра! Не Армия, а Бордель какой-то! Лучше бы, правда, Бордель был! Я бы хоть потрахался!

Главный Визирь Алекс прошептал на ухо.

— Эмм… Ты чёта увлекся….

— А! Да! О чем это я? Бордель!

Алекс ткнул меня локтем.

— То есть шлюз! Точно! Все, сука, в шлюз! Буду вас немножко убивать!

— ТАА!! УПИВАТЬ!!!

Рядышком радостно подпрыгнул Извра, по такому случаю он надел свой плащ и кепку. Не хватало только верного Маузера — а так начальник расстрельной команды уже готов, кстати, нужно с Маузером что-то решить.