Никакие уговоры и посулы не помогли. Тогда фельдфебель, в ведении которого была эта группа, здесь же на месте расстрелял каждого второго. Остальные восемь человек полезли на столбы, но ни один из них не принялся за работу. Фельдфебель хотел еще раз каждого второго расстрелять, но охранявшие солдаты не дали.

А сколько раз я сам трусил за свою шкуру после каждой порчи или диверсии, правда, может быть, ничтожно мелкой, но все же эти диверсии я делал. То на каком-нибудь столбе противоиндукционные кресты перепутаешь, так что звонящий в город попадет совсем в другую сторону, или аппарат Морзе работает в другую точку. А чтобы найти таксе повреждение, необходимо прозванивать все линии, А то ткнешь топором или вколешь иглу или гвоздь в два кабеля на многокилометровом участке линии. Такая линия выходит надолго из строя.

Не я один так делал. Делали очень многие и делали в одиночку. Б случае поимки каждый отвечал сам за себя.

А более крупные диверсии! Взрыв эшелона в городе Бреда (Голландия) с боезапасом, снятым с линии Мажино и следовавшим на Восточный фронт. А расстрел в городе Гамбурге 2-го штаба обороны из зенитных орудий во время одной ночной тревоги, во время налета английской авиации! Когда охрана попряталась, пленные начали бить из зенитных орудий по зданию штаба — и вот все раскрылось: самолеты ни единой бомбы не сбросили на город, а высотное здание все в огне и никто не знает, кто же это сделал. В это здание было всажено более сотки снарядов, убит гитлеровский генерал и много другого сброда“.

„Я не являлся защитником Брестской крепости, — пишет офицер запаса Александр Рагоза из города Темрюк Краснодарского края. — Но я один из тех, который прошел ужасы фашистских лагерей. Я бывший командир полка Советской Армии. Был пленен в первые дни войны, будучи на границе вблизи Бреста.

В Германии, в лагере, где находилось двести старших офицеров, под руководством бывшего прокурора 99-й дивизии товарища Смирнова возникла подпольная патриотическая организация „Семья“. Впоследствии наш лагерь, как большевистский — так именовали нас фашисты, — в 1943 году вместе с другими офицерскими лагерями был вывезен на каторгу в Норвегию.

Наша патриотическая организация в Норвегии распространяла свое влияние уже на тысячу с лишним советских офицеров. За этот период „Семья“ проделала большую работу. Ее работа заключалась в агитационно-пропагандистской деятельности, в организации диверсий и саботажа и так далее.

Мне и моим товарищам по совместной работе в патриотической организации „Семья“ хотелось бы, чтобы Вы осветили ее работу в печати, что было бы большим делом. Ведь до 1956 года об этом, то есть о борьбе наших патриотов в тылу врага, нигде не говорилось и не писалось“.

Интересные, волнующие письма присылают женщины — жены погибших в крепости командиров, которые много пережили в дни обороны крепости, а потом испытали ужасы гитлеровской оккупации. Свои подробные воспоминания прислали жена павшего в крепости смертью героя батальонного комиссара Венедиктова, живущая сейчас в Воронеже, жена пограничника лейтенанта Чувикова Наталья Контровская из Пинска, жена бывшего начальника штаба 333-го полка Зинаида Руссак из Бреста. Целую повесть, полную потрясающих фактов о жизни и борьбе наших женщин на оккупированной белорусской земле, написала родственница одного из командиров, сражавшихся на подступах к Брестской крепости, учительница Татьяна Потапова из города Дрогобыча.