– Ритка, что ты лупишь все подряд, как суслик полевой? Как беременная! – подивилась Зина, присматривавшаяся к подруге не первый день, во время обеда в столовой.

Ритка замерла с набитым ртом, забыв жевать, выпучила глаза, выдала сакраментальное:

– Ой! – и всплеснула руками.

Зинаида успела отскочить, многолетним натренированным скоком в сторону от летевшего уже в нее стакана чая и, вдогонку за ним, тарелки с недоеденной гречневой кашей.

– Так! Телесные движения! – громыхнула Зина, меняя свой стул на чистый, и села.

– Зинуля! – с трудом проглотив непрожеванную еду, перепуганно оповестила Ритка. – А ведь я, наверное, этого… того!

– Симптомы! – затребовала Зина. – «Этого и того»!

Ритка перечислила симптомы. О виновнике и участнике Зинаида спрашивать не стала, имелся только один претендент на данную роль.

– Ну, что – «как-то не очень»? – передразнила она Ритку.

Зинуля имела в виду мнение Ритки о первой пробе в сексе, впечатлением о которой та, само собой, сразу же поделилась с подругой.

– Да, но потом же было «вроде ничего» и последующее «почти замечательно, но говорят, бывает совсем хорошо»! – оправдывалась Ритуля, цитируя саму себя.

– То, что «совсем хорошо», видимо, у тебя как раз и наступило! – ворчала Зинуля. – Ну, что будем делать?

Ритка посмотрела на нее виноватыми глазами и тяжко вздохнула.

– Понятно, – кивнула решительно подруга, – к бабушке Симе!

– Угу, – совсем опечалилась Ритуля.

– И как это случилось?! – всплеснула руками Серафима Моисеевна, выслушав прямолинейное, с порога, покаяние внучки.

– Бабушка, ты хочешь, чтобы я рассказала за техническую сторону процесса? – уточнила Ритуля.

– Рита! – громыхнула бабушка Сима. – Не доводи меня до определенного момента! Я спрашиваю за обстоятельства, где и когда ви умудрились?!

– Та ладно! – отмахнулась Ритка и прошагала на кухню. – Есть хочу!

– Она теперь есть хочет всегда! – пояснила Зинуля удивленной бабушке Симе.

– Так это ж святое! – порадовалась бабушка Сима хоть одному вытекающему из Риткиного положения следствию.

И ринулась в кухню – потчевать внучку вкусностями. Допрос велся без отрыва от основного любимого занятия – кормления девчонок.

– И хто поганец? – честь по чести вела следствие бабушка Сима.

– Левик Фридман, – сдала любимого, предварительно вздохнув, Ритуля.

– Та боже ж мой! – прервала процесс накрывания на стол от возмущения бабушка Сима. – Такая интеллигентная семья!

Левик Фридман был сыном давнишних московских друзей семьи Левинсон, ровесник девчонок, на него-то полгода назад и обратила свое благосклонное внимание Ритуля. От ее «щедрости» ему не так уж чтобы много досталось, в прямом смысле: полочка в прихожей – обошлось шишкой, дверью по носу – обошлось походом к врачу, и то все случаи травматизма происходили лишь в период его тишайших ухаживаний за Ритулей. Ну, а когда она решила, что влюбилась в него, пошло ровней: пара порванных брюк, потерянные ключи от дома и всякие мелочи, если не считать сюрпризца в виде беременности.

– Как же это Левочка Фридман так опростоволосился? – поразилась бабушка Сима и попеняла: – Девочки, я ж таки предупреждала мильен раз, що даже у самых интеллигентных мальчиков имеются всегда беспокойные мальчуковые штучки у штанах!