Середина лихих девяностых. Он долго, несколько лет вкалывал на надрыве. Маленький Никитка, полная безнадега и безденежье. Захар тянул из себя жилы на всех возможных работах и подработках. Ничего, молодой, чего там, сдюжим! И действительно – ничего! Вскоре полегчало немного, и с деньгами, и с делами налаживаться стало, и Ирина на работу вышла – тоже подмога.

Прорвались вроде бы…

Но через годок, когда он и забывать стал, как пришлось вкалывать, случилось событие, напугавшее Захара до дрожи в поджилках, до паники!

Проснувшись одним далеко не прекрасным утром, Захар с удивлением понял, что не может встать с кровати!

Не то чтобы совсем уж обездвижен – ни рукой, ни ногой, но для того чтобы подняться, ему пришлось приложить максимум усилий, заставляя себя двигать конечностями. Встать-то он встал, и даже дотащил себя до кухни, но почувствовал, что совершенно разбит.

– Грипп, может? – встревожилась Ирина, потрогала его лоб и, не удовлетворившись результатом, пошла за градусником.

Может, и грипп, но странный какой-то: ни насморка, ни больного горла и кашля у Захара не было, и температура обрадовала положенной нормой. Вызвали участкового врача. Замученная женщина строгим, уставшим голосом объявила:

– Никаких признаков ОРЗ я у вас не нахожу! Горло, легкие чистые, температуры нет. Больничный не дам!

– Я не могу двигаться, нет сил, – пожаловался Захар.

– А кто сейчас может? Вон, только бандюки да бизнесмены крутые!

И ушла, раздосадованная необоснованным вызовом симулянта. Захар позвонил на работу, вернее, во множественном тогда еще числе – на работы, предупредил, что плохо себя чувствует, отлежится денек.

На следующий день ему действительно немного полегчало, и он, кряхтя, как дед-шишок, кое-как оделся и добрался до управления – основного места своей деятельности.

Сил не было вообще. Начальник, посмотрев на него, задумался. Видно было, что Захар Игнатьевич не симулирует – ему по-настоящему плохо. И потом – он был единственным, кто ответственно и серьезно работал.

– Вот что, Захар, я сейчас позвоню одному знакомому доктору. Пусть тебя осмотрит.

– Давай, – согласился Захар без энтузиазма.

Доктор, милый старичок из областной больницы, завел Захара в зачуханный кабинетик, в котором тоскливо-безнадежно облупилась масляная краска на стенах, стояли колченогий стул в паре со столом, покосившийся шкаф да кушетка в углу. В комнате пахло чем-то остромедицинским, неприятно напоминая о предназначении заведения. Захара с помощью коллеги, довезшего его на машине в больницу, уложили на кушетку, помогли ему раздеться. Врач долго ощупывал больного холодными пальцами, задавал множество вопросов, слушал через фонендоскоп и вынес вердикт:

– Вот что, молодой человек, сейчас я определю вас в палату, вам необходимо провести обследование.

– Какое обследование? – вяло спросил Захар.

– Какое можем, – удрученно вздохнул доктор.

Захар пролежал в больнице две недели. У него взяли на анализы столько крови, сколько он в жизни не терял, сделали всевозможные рентгены, УЗИ и еще что-то непонятное, да так ничего страшного и не обнаружили.