Я заметил, что поставил этим в затруднение доброго патера; так что он, скорее, чтобы обойти, чем разрешить его, стал объяснять мне другое из их правил, которое только производит новый беспорядок, нисколько не оправдывая этого решения отца Бони, которое, по моему мнению, одно из их самых вредных правил и из наиболее способных поддерживать порочных людей в их дурных привычках.

— Я согласен, — сказал он, — что привычка увеличивает тяжесть греха, но она не изменяет его природы: вот почему и не обязаны исповедываться в ней, по правилу наших отцов, приводимому Эскобаром (Princ., пр. 2, № 39): «Обязаны исповедываться лишь в обстоятельствах, изменяющих природу греха, а не увеличивающих его тяжесть».

На основании этого правила, наш отец Гранадос и говорит (ч. 5, отд. 7, т. 9, расс. 9, № 22), что «если нарушили пост мясной пищей, то достаточно покаяться лишь в нарушении поста, не объясняя, состояло ли оно в употреблении мясного, или в том, что дважды в день ели постное». И по мнению нашего отца Регинальда (тр. 1, кн. 6, гл. 4, № 114), «колдун, прибегавший к чернокнижию, не обязан объявлять этого обстоятельства: достаточно сказать, что он ворожил, не объясняя, было ли это посредством хиромантии или при помощи договора с дьяволом». И Фагундес из нашего Общества говорит так же (ч. 2, кн. 4, гл. 3, № 17): «Похищение — не такое обстоятельство, которое необходимо открывать, когда девица дала на него согласие». Наш отец Эскобар приводит все это в том же месте (№№ 41, 61, 62) с несколькими другими, довольно любопытными решениями относительно обстоятельств, в которых не обязательно исповедываться. Вы можете это посмотреть там сами.

— Да, эти уловки набожности отлично приспособлены, — сказал я.

— Однако, — сказал он, — это было бы напрасно, если бы сверх того мы не внесли облегчения в епитимью, которая больше всего отдаляет людей от исповеди. Но теперь самые изнеженные не станут бояться ее после того, как мы, в тезисах Клермонской коллегии, защищали положение: «Если духовник наложит подходящую епитимью и если, тем не менее, кто — то не желает принять ее, то он может удалиться, отказываясь от отпущения и наложенной епитимьи». И Эскобар говорит еще в Практике покаяния по учению нашего Общества (тр. 7, пр, 4, № 188): «Если кающийся заявит, что желает отложить свое покаяние до того света и отбыть в чистилище все полагающиеся ему наказания, тогда духовник должен наложить ему епитимью очень легкую, чтобы соблюсти ненарушимость таинства, и в особенности, если он заметит, что тот не примет большей».

— Я думаю, — сказал я, — что, если это так, то не следует уже называть исповедь таинством покаяния.

— Вы ошибаетесь, — сказал он, — так как всегда налагается некоторая епитимья для формы.

— Но, отец мой, разве вы считаете, что человек достоин получить отпущение, когда он не желает исполнить ничего тяжелого для искупления своих грехов? И когда вы видите, что люди находятся в таком состоянии, не должны ли вы скорее оставлять за ними их грехи, нежели отпускать их? Имеете ли вы истинное представление о важности вашего служения, и понимаете ли вы, что пользуетесь в нем властью связывать и разрешать? Разве вы считаете дозволенным давать отпущение всякому, кто только попросит о том, не узнав наперед, разрешает ли Иисус Христос на небесах тех, кого вы разрешаете на Земле?