Матиас помолчал. Он был достаточно самокритичен, чтобы не спорить. Ксения могла его «выключить».

– Тогда тебе придется так поступить, – сказал он. – Я не позволю тебе умереть.

– Это не смерть, это как в ваших религиях – переход в иную плоскость бытия, – рука Ксении легла ему на шею, и Матиас вдруг понял: какое-то короткое движение, нажатие пальца, и он упадет без чувств. – Я не шучу. И я сделаю так, если придется. Но я прошу тебя – будь со мной. Смотри мне в глаза. Держи за руку, это безопасно.

– Да с какой стати! – Матиас и сам не заметил, что по лицу его текут слезы. – Ты собираешься покончить с собой, а мне велишь наблюдать?

– Матиас, мне страшно, – просто ответила она. – Первый раз страшно. И очень не хочется уходить. Раньше я возвращалась, а сейчас – ухожу. Понимаешь?

Он против силы кивнул.

– Побудь со мной, – сказала она. – Потом уходи. Если у меня получится, то ты поймешь.

– А если нет, если все будет зря? Может эта штука не работает, убьет тебя и все!

– Тогда ты будешь знать, что я сделала все, что могла. Это мой долг. Ракс – всегда Ракс.

Матиас беспомощно огляделся. Саданул кулаком по каменному шлему. Кисть отозвалась болью, но он ее почти не почувствовал.

– Ты не сломаешь, оно прочное, – сказала Ксения.

– Ксения… я не хочу. Я не могу тебя потерять!

– Я тоже не хочу и не могу. Но мне придется.

Она потянулась к нему и поцеловала в губы. Отстранилась, глядя в глаза, сказала:

– Нам было очень хорошо. И это было интересное путешествие. Теперь надо, чтобы оно не оказалось напрасным.

Матиас тихо плакал, не стыдясь и не замечая слез. Ксения, не выпуская его руки, села в кресло, сказала:

– И не бойся за меня. Это не больно, и я не умираю. Я просто ухожу… возвращаюсь.

– Ксения…

Но Матиас так и не успел сказать, что любит ее.

Свободной рукой Ксения коснулась огонька на подлокотнике – и что-то в ее взгляде изменилось.

Послышался тихий неприятный гул.

Правильно или нет, но интерфейс работал.

Матиас с ужасом увидел, как зрачки Ксении сузились, стали крошечными точками. Она уверена, что это и впрямь не больно? Или сказала так, чтобы он не расстраивался?

На миг ему отчаянно захотелось вытащить ее из-под шлема. Сказать, что они непременно найдут иной выход из ситуации. Что никакого корабля Стирателей в системе нет, он нанес удар и улетел, а все эти суперискины через какое-то время оживут сами…

Но он чувствовал, не разумом, а интуицией, что это не так.

Что вражеский корабль действительно здесь, и Валентин отправил их на планету, чтобы спасти, а он, дурак, этого не понял.

Что вытаскивать Ксению из-под полусферы устройства – смертельно опасно, что он не спасет ее, но все испортит.

И что она права, это ее долг, и он сам в подобной ситуации поступил бы так же, а значит не вправе запрещать Третьей-вовне пожертвовать собой – ради всего, во что она верила и ради чего жила.

Матиас сидел, держа ее руку – живую, обманчиво теплую, чувствуя под пальцами частое биение пульса.

Потом пульс исчез, ее сердце перестало биться.

Но рука все еще оставалось теплой, и Матиас держал ее, рыдая, пока тихий отвратительный гул не стих.