Трансгресс был открыт землянами почти сразу после прорыва Ствола в соседние инварианты – Ветви Древа. Он представлял собой транспортно-информационную систему, используемую Судьями Игры, и был «встроен» в Древо Времен как физический закон. По сути он являлся своеобразным «корневым» инвариантом Древа, косвенным признаком присутствия которого в земной Метавселенной была сетчато-волокнистая структура Мироздания. Кто знал о существовании трансгресса, тот мог им пользоваться, хотя и с некоторыми ограничениями. Люди – знали, но они же и заблокировали вход в систему для большинства соотечественников, понимая, каких бед может натворить человек с необузданными страстями и честолюбием, получи он доступ к столь мощной энергоинформационной структуре.
Вот почему Тарас чувствовал себя не в своей тарелке, отправляясь с Настей в Гималаи, где в подземном бункере ее деда располагалась лаборатория, которой он давно не пользовался. Создана она была в те времена, когда за людьми, участвующими в Игре, шла охота, и надо было иметь собственные, не зависимые от Всемирной информационной Паутины, компьютерные сети и защиту.
Лаборатория-схрон Григория Белого имела собственный блок метро, поэтому искать ее на местности не пришлось. Настя просто набрала код бункера. Через несколько секунд молодые люди вышли из кабины метро в круглый вестибюль.
Схрон Белого-старшего был сферической формы, смонтированный на глубине километра под горами Гандисышаня. Разделен на три этажа. На самом нижнем – донном – этаже располагались энергетические установки и кабина метро, на среднем – рабочий кабинет, гостиная, столовая и две спальни, на третьем – собственно лаборатория.
Само собой включилось освещение.
– Добро пожаловать на борт «ковчега», – раздался мягкий приятный баритон обслуживающего бункер инка. – Рад побеседовать с гостями.
– Побеседуем позже, – отрезала Настя, направляясь к лестнице, соединявшей этажи. – Открой нам лабораторию.
– Слушаю и повинуюсь, сударыня. – В голосе инка прорезалась лукавинка, но молодые люди не обратили на это внимания.
Система ухода за комплексом продолжала работать, несмотря на то, что хозяин появлялся здесь редко, поэтому нигде не было ни пылинки и по коридорам и залам бункера гулял свежий ветерок, напоенный ароматами луга.
Заглянули по пути в рабочий модуль Белого.
Стеклянно-прозрачная «шишка» вириала с тремя-четырьмя зелеными искорками внутри, кокон-кресло, столик, два обычных кресла, витейр на стене: Григорий Белый, еще молодой, с шапкой черных волос, рядом красивая женщина в сарафане, ослепительно улыбающаяся, – жена Татьяна, и карапуз на плече у Григория – будущий отец Насти. Витейр был так ярок и реален, что казалось, люди в его глубине сейчас зашевелятся и выйдут в кабинет.
– Красивая у тебя бабушка была, – сказал честно Тарас.
– Она и сейчас красивая, – отмахнулась Настя, выходя в коридор.
Дверь в лабораторию деда свернулась валиком влево, открывая вход. Вошли, остановились.
Все пространство куполовидного помещения было заткано своеобразной светящейся «паутиной«, образующей нечто вроде модели Метагалактики с ее сетчато-ячеистой структурой. В некоторых ячеях лежали необычного вида предметы: колючие шары, мотки разноцветной проволоки, сплющенные с концов цилиндры, штабель белых стержней, тетраэдр «голема» и тройной эллипсоид, отсвечивающий перламутром, – остальные ячеи пустовали.