– Пока не увижу труп Имадина, буду считать его живым, – категорично заявил питерец.

Трембель покосился на Фрезе. Тот приказал:

– Делайте, что вам говорят.

Затем генерал ответил Устрялову:

– Прямых улик против Козюлькина нет, вы правы. Но как минимум халатность он проявил. «Большая постирочная» действительно существует и опирается на Тифлисское казначейство.

– Из чего это следует? – вскинулся Устрялов. – Опять слова? А где факты?

Лыкову надоело это препирательство, и он обратился к генералу:

– Александр Александрович, хоть этот человек и из МВД, а ведет себя, словно он одного ведомства с мошенниками. Давайте спросим настоящего финансиста, как тот оценивает ситуацию.

– Давайте, – согласился Фрезе. – Николай Александрович, выскажитесь. Прав Лыков насчет вашего Козюлькина?

Султан-Крым-Гирей ответил лаконично:

– Прав.

– А если подробнее?

– Мы начали подозревать, что в казначействе нечисто, с Пасхи. Но Козюлькин прикрывал его, говорил, что все на контроле, он глаз не спускает, нарушений нет. Однако вчера я получил доклад от управляющего Тифлисской казенной палатой Михайлова. Во Владикавказе нашли купоны к облигациям, украденным у фабриканта Дракопуло. Списки с номерами облигаций разосланы по всем финансовым учреждениям Кавказа. И несмотря на это, купоны отыскались в платежах за проведение трамвая! Сумма была перечислена из Тифлисского казначейства.

– Кто опечатывал пачку? – оживился Ковалев. – Вот сейчас и вычислим злодея!

– Не выйдет, прошло уже больше недели. Пачку давно вскрыли, а бандероль выбросили.

– Так-так, – повеселел сыщик. – Значит, след ведет, куда я и говорю. Правильно, ваше превосходительство?

– Увы, – кивнул Султан-Крым-Гирей. – Хоть это и стыдно признавать, господин коллежский советник, но ваши подозрения верны.

– Значит, надо отстранить губернского казначея на время расследования. Прислать нам в помощь ревизию из Петербурга. И накрыть всех.

– Еще раз увы. Козюлькин вчера сел на пароход в Одессе и уплыл в Марсель.

– В Марсель? – поразился Фрезе. – Кто же его отпустил?

– Да вы и отпустили, Александр Александрович, – ответил Султан-Крым-Гирей. – С моего ведома. Мы с вами оба тогда не знали, к чему приведет дознание господина Лыкова. Теперь казначей собирается пить воды в Виши. Вернется через два месяца… Если вообще вернется.

– Мать его так! – выругался Фрезе. – И что теперь делать?

– Арестовать его временного преемника, – предложил полицмейстер. И пояснил сыщику: – Фамилия у него славная: Гонзаго-Павлючинский. А в душе жулик. Он у Козюлькина правая рука. Тот сам-то краденые купюры в пачки вряд ли подкладывает. Технически, так сказать, все наверняка поручено Гонзаге. Вот и надо его накрыть.

– Как же мы это сделаем? – спросил Фрезе. – Поставим возле каждого кассира по солдату? И что это даст?

– Теперь поздно ловить что казначея, что исправляющего его обязанности, – поддержал генерала Трембель. – Вся организация настороже. Операции с подменой бумаг они свернули. Нить оборвана со смертью абрека Чолокова.

– Есть другая нить, – напомнил сыщик. – Казначеев и впрямь не ухватишь: один уплыл, второй лег на дно. Будем ловить рыбку поменьше. Она даст показания на главную акулу. Появятся улики – мы вашего Козюлькина арестуем прямо на водах. Точнее, это сделает французская полиция по нашему запросу. Но нужны факты.