– Значит, пустяки, мальчишки подрались?

– Ну, да… это самое… Нет! Один-то мальчишка – холоп, а второй – мой сын! Дело, конечно, не для княжьего суда, но… Я хозяин, мой холоп провинился, я и сужу. То есть Корней Агеич. Ты меня не сбивай, Мих… Андрей!

– Хорошо, дело для княжьего суда мелкое. Но все же достаточно серьезное, чтобы обращаться к княжьей власти в лице сотника. Так?

– Да нет же! Корней Агеич, как старший мужчина в семье…

– Значит, суд – чисто семейный?

– Ну, да! Мой холоп провинился в доме, чужие люди не замешаны. Да! Суд – семейный!

– Тогда какой разговор о том, чтобы гостей лишать достояния и гнать? Или мы не родственники? Или родственникам, без ущерба для хозяина, нельзя твоим людям на их неверное поведение указать? Приказчику дозволено грубить родне, а родственникам молчать? Если приказчик важнее нас, то что ж ты его за этот стол не усадил? – Мишка указал рукой на стол, за которым восседал дед.

– Ты что несешь, Михайла? Ты как… – Никифор в замешательстве сдвинул шапку на затылок и растерянно уставился на деда выпученными глазами.

– Десятник Андрей! – снова поправил Мишка.

– Да перестань ты! Что ты из меня дурака делаешь. Молчит твой Андрей, это все ты…

Немой сердито топнул ногой и, уставившись на деда, ткнул указательным пальцем в Никифора. Дед, все это время сидевший молча, величественно олицетворяя правосудие, выслушивающее прения сторон, а на самом деле (и Мишке было это заметно) чем-то сильно обеспокоенный, отреагировал с подобающей его положению решительностью. Снова хлопнул по столу ладонью и заорал:

– А ну тиха-а-а! Молчать всем! Михандрей! Тьфу! Михайла, объясни толком: чего Андрей хочет? Чего он крутит-то?

– Десятник Андрей желает точно знать две вещи. Первая – какой у нас суд: княжий или семейный? Это мы уже выяснили – семейный. Вторая – кто мы здесь: члены семьи или нежеланные гости? Если члены семьи, то о каком изгнании и лишении достояния идет речь? Если же гости, то почему гостя посадили судить самого себя?

Никифор что-то хотел сказать, но дед раздраженно махнул на него рукой и дал разъяснения сам:

– Суд – семейный! Чужих людей здесь нет! Холопы у тебя, Никифор, распустились: на племянников твоих так нападают, что ножами отмахиваться приходится! Неудивительно, что и малец у них дурному научился! Всем все понятно?

«Однако! Лорд Корней тоже не лыком шит, еще немного – и начнём судить приказчика за нападение на племянников хозяина. Но почему Никифор-то так легко на мои подставы ведется? Не должен бы, он же купец, битый и крученый мужик. Или от неожиданности? И дед чего-то нервничает, вон, даже шрам на лице покраснел. А может, оба еще с бодуна не отошли?»

– Так, – продолжил дед – теперь к делу. Отрок Павел! Кто твои слова подтверждать станет? Мать? А из мужей некому? Ладно, становись рядом с матерью и помни: если соврешь – спрос с нее будет! Что тут было?

– Минька…

– Михаил! – поправил дед.

– Ага, Михаил Петьку… ой, Петра ударил.

– За что?

– Просто так.

– Просто так: подошел и ни с того ни с сего ударил?

– Нет, мы ему предложили на кулачках подраться. Шутейно. А он сначала не хотел. А потом говорит: «Бей».