— Костыли? Ты можешь ходить? — не удивился, равнодушно — Бабка Надя вылечила?
— Да. Но ходить еще не могу. Мышцы слабые. Разучился. Сергей, мне незачем было ее убивать! Мы подружились! Она очень хорошая женщина! Была…
— Была… — эхом повторил участковый — Только никто не верит, что она просто так умерла. Говорю тебе — Маша видела, как ты за ее горло держал. Парень, если окажется, что ты ее убил — я сам сверну тебе шею. Обещаю.
— Да ты идиот, что ли?! — вспылил Сергар, чувствуя, как кипит внутри от горя и отчаяния — Она меня лечила! Я ей обязан! Я бы за нее сам убил кого угодно!
— Тихо! — отрезал Сергей — Я сказал, ты услышал. Сейчас пойдем к машине, будь настороже. Могут попытаться тебя отбить. Народ собрался. Бабку Надю все любили. Так что…
Да. Любили. Десяток плевков, кусок дерьма, который не смог отбить рукой, камень из щебня — прамо в ухо, тут же зазвеневшее, как колокол.
Порванная рубашка участкового, три сбитых с ног полупьяных парня, норовившие врезать палкой, выдранной из палисадника.
Да, верный признак того, что покойницу любили. Верный признак.
— Ффуххх! Думал — не доведу! — Участковый одной рукой держал руль, другой бросил Сергару пластиковую бытылку с водой и тряпку — На, утрись, а то смотреть противно. Весь в плевках. И на ухе кровь. Зацепили все-таки?
— Хуже бывало — мрачно констатировал Сергар, вытирая лицо мокрой, не очень чистой тряпкой и думая о том, что хуже все-таки наверное не бывало. В роли отверженного, подонка, убийцы, подлеца, быть ему еще не случалось.
Участковый покосился, но ничего не сказал. Похоже, не поверил.
Из деревни вела вполне приличная насыпная дорога, через полчаса перешедшая в гладкое, покрытое асфальтом шоссе. Машина Сергея с ревом летела вперед, рассекая пространство, а Сергар задумчиво глядел вперед, думая о том, какое будущее его ожидает, и что лежит на весах — сколько хорошего, и сколько плохого.
Хорошее — он все-таки обрел свои ноги.
Плохое — все остальное, и главное — смерть старушки. Теперь некому будет помочь сориентироваться в новом мире, некому будет связать с остальными переселенцами-магами, некому будет научить — по каким законам те живут в земном мире.
И некому будет научить его обряду обновления, и это, наверное, самое главное! Жить сотни лет! Эта мечта была так достижима, и вот — случайность, и все прахом! Игры богов!
И жаль «бабку Надю». Очень, очень жаль..
— И чего мне с ним делать?! — мужчина в форме, в смешном головном уборе смотрел на эту парочку через окошко в сплошной стеклянной стене и недовольно кривил губы — Ты на кой черт его сюда приволок?! Думал, он сбежит?!
— Хе хе! Петрович отжег! — хохотнул парень, тоже в форме, стоявший возле столика у лестницы, ведущей наверх, и вооруженный автоматом — Ты сегодня в ударе, командир!
— Нет — ну а чо я ему должен сказать? — ухмыльнулся капитан, довольный произведенным эффектом, даже если засмеялся всего лишь постовой у лестницы — Мне вот чего делать с этим уродом? Даже если он поубивал полгорода! Ты представляешь, что его надо как-то спустить вниз, в «обезьянник», кто-то его должен водить в сортир, и при этом держать на руках, а то он свалится! Севрюгин, ты будешь держать урода на руках?