– А? – будто очнулась художница, непонимающе посмотрев на нее. – Пойдем, что уж теперь… Хотя надо бы прибраться, вставить панель… Но у меня сейчас руки как ватные. Завтра зайду и все приведу в порядок.

– А луковицы куда?

Вместо ответа Александра взяла у нее из рук тарелку, подошла к окну, распахнула форточку и вытряхнула луковицы на улицу.

– Видеть их не могу, – проворчала она, плотно прикрывая форточку. – И если мне кто-нибудь теперь подарит тюльпаны, я не знаю, что сделаю! Идем ко мне, сварим кофе. Тут правда можно угореть. Зачем Сергей Петрович, круглые сутки дыша клеем, еще и пил – для меня загадка.

Выйдя из квартиры, Александра не сделала попытки вернуть ключ от мастерской тете Мане, а сразу пошла вверх по лестнице. Походка у нее была усталая, развинченная, Елена тоже брела еле-еле. Она чувствовала себя измотанной и разочарованной.

У двери мастерской умывалась кошка. Завидев женщин, она пронзительно замяукала. Александра склонилась к ней, и та сразу вспрыгнула хозяйке на плечо, удовлетворенно сверкая диковатыми зелеными глазами.

– И все-таки мы остались нищими, – прокомментировала художница, вставляя ключ в замок. – Видно уж, что кому на роду написано.

– А меня ужасает другое, – тихо заметила Елена, вслед за ней переступая порог мастерской. – Столько смертей вокруг кучки хлама, из которого даже цветов уже невозможно вырастить! А ведь убийца до сих пор, наверное, убежден, что охотится за алмазами! Твоя подруга и ее любовник надежно спрятались, или им все-таки грозит опасность?

– Они оба уже не прячутся. – Александра возилась в уголке, заменявшем ей кухню. Отыскав турку, она включила плитку и теперь вытряхивала из смятой пачки остатки молотого кофе. – Вышли из тени. Артист жену сегодня похоронил, а Катя получила отставку. Кстати, я ей тоже рассказала об алмазах, и бедняжка готова пройти через все унижения на свете, только бы выяснить, где находится это проклятое панно. Я сейчас ей позвоню, отменю тревогу.

И, налив в турку воды из пластиковой бутылки, женщина задумчиво добавила, глядя в пространство:

– Только поверит ли она?

Когда кофе был готов и они устроились за столом, Александра объяснила причину своего спокойствия за судьбы знакомых:

– Актер продает панно. Мне даже все равно кому! Я, конечно, сегодня же все расскажу актеру – и о том, что искала, и о том, что ни черта не нашла. Пусть просветит покупателя, какое интересное панно тот приобретает. Вещь с историей, можно сказать. Ну а как только тайна получит огласку – жертвам конец.

– И все же их было слишком много…

– Что и говорить. – Художница склонилась над дымящейся кружкой. – Все эти языческие полубожества, вроде Цирцеи, обожали кровавые жертвы. Как видишь, они способны убивать даже сегодня. К слову, не исключено, что панно пытается приобрести сам заказчик убийств. В таком случае он идиот и подставляется милиции!

– Кстати, об убийце! – спохватилась Елена, доставая из кармана пиджака смятый сложенный листок. – В отеле этим утром раздали его фоторобот. Наши ребята составляли. Наверное, получилось похоже, ведь его видело столько народу! Но я его не знаю.