– Нет, не я, – ехидно ответила она.

Я уставилась на ее стройные ноги, обтянутые красивыми дорогими колготками:

– А по-моему, все же вы.

Она машинально опустила глаза, и в этот же момент Ника ухитрилась бросить сразу два осколка стекла, словно сюрикены. Не знаю, куда она метила, но один пролетел мимо, а второй испортил-таки дорогие колготки Анжелы, попутно поранив ногу. Она подпрыгнула на одной ноге, взвизгнула и разразилась ругательствами. Тем временем Ника бросила новый осколок, но он тоже просвистел мимо.

– А еще у той тетки была прическа «плюнь мне на лысину»! – заорала я. Женщина все поняла правильно и, сильно хромая, бросилась бежать, скрывшись за ближайшими зарослями.

– Вот мерзопакость! – в сердцах ругнулась Ника. – Я так надеялась, что она полезет в разборки!

– Да и я на то же надеялась, потому и дразнилась.

– И так обидно! Дома сюрикены бросала довольно метко, а со стеклышками ничего не получилось.

– Ладно, зато улика будет, – заметила я. – Нога пораненная.

Мы постояли немного, еще раз прошлись по комнатам, попробовали шатать решетки – тщетно. Задержались в конце коридора, там, где находилась замурованная дверь. Правда, с нашей стороны ее видно не было, штукатурка скрывала все.

Тем временем порядком стемнело, так что мне теперь был виден лишь силуэт моей подруги. За окнами еще царил вечер, а в нашу темницу уже беззастенчиво вползла ночь. Мы с Никой опять уселись на кучу матрасов, перетащив их предварительно в другую комнатушку, где окно осталось целым, а потому было немного теплее. Хотя холод все равно пронизывал до костей, и мы опять укутались в матрасики.

– Глупо было кричать, что нас будут искать, – сказала моя подруга. – Если бы они поверили, что за нами сюда придут, то перепрятали бы в другое место. Или вообще убили бы. Таких свидетелей, как мы, ни за что не отпускают!

– Они чего-то наврали моим родителям, – вздохнула я и вдруг вспомнила: – Постой, а как же твоя мама? Она ведь в курсе событий и должна догадаться, куда мы исчезли!

– Непременно догадается, – кивнула Ника. – Когда с работы придет.

– А когда она придет?

– Этого не знает никто. Искренне надеюсь, что сегодня.

– А может прийти и не сегодня?! Где же она работает? – поразилась я.

– Этого я, к сожалению, не знаю. В каком-то закрытом учреждении, за ней всегда машина с тонированными стеклами приезжает. Рассказывать о своей работе мама отказывается, говорит – служебная тайна. Она может неделями быть дома, а потом несколько суток подряд пропадать на работе. Обычно я ей звоню, если что. Вот только теперь у меня мобильник отобрали.

– И у меня.

– М-да, дела… Обычно мама звонит мне вечером, желает спокойной ночи, но я так часто забываю зарядить мобильник и при этом возвращаюсь домой поздно, что она поневоле привыкла к этому.

– Ой, Ника, что же с нами теперь будет? – Отчаяние и безнадежность охватили меня настолько, что слезы брызнули из глаз.

– А ну не ныть! – прикрикнула моя подруга, и я вытерла глаза. Долгое время мы молчали.

– Не зря мне этот сон приснился, – вздохнула я, когда молчание стало совсем уж невыносимым.