Здесь возможна опасность слишком сильно углубиться в направлении абстрактной презентации. Прежде всего нам нужно увидеть историю. Если актеры отправляются в стратосферу символического действия, то существенные особенности истории рассказчика могут утратиться. Смысл переживания может выражаться только в действительных событиях истории, где это случилось, когда, кто там был, что они делали и говорили.

Часто комбинация буквального и абстрактного передает историю наиболее впечатляющим образом. Иногда, как мы уже знаем, актеров выбирают на роли неодушевленных или нефизических элементов действия. При использовании техники, основанной на идее греческого хора, «скульптуре настроения»[8], два или три актера работают близко друг к другу, в звуке и в движении выражая какую-либо значимую динамику или состояние, или усиливая основное действие, или контрастируя с ним. Стоя рядом, пользуясь визуальными или звуковыми сигналами от человека, находящегося в центре «скульптуры настроения», они действуют как единое целое. Так же, как и в технике «пар», здесь у зрителей возникает иллюзия, что «скульптура настроения» - это в некотором роде часть рассказчика. В сцене, где студент тайно влюблен в прекрасную девушку, посещающую вместе с ним занятия по физике, трое актеров располагаются позади актера рассказчика. Тот притворяется крутым, едва замечая девушку: «А, привет. Извини, забыл, как тебя зовут». А за ним «скульптура настроения» корчится в муках подросткового вожделения.

Актеру трудно сопротивляться искушению задать вопрос во время интервью. Ты почти всегда чувствуешь, что тебе не хватает информации. Но ты молчишь, потому что знаешь, как быстро исчезнет драматизм, если ты своим вмешательством разрушишь тонкую паутину предвкушения, которая сейчас сплетается. К тому же ты уже понял, что нет такого состояния, как достаточность информации; в итоге ты все равно будешь полагаться на свою эмпатию, свою интуицию и свои творческие способности.

Если ты не знаешь всех подробностей, тебе придется их выдумать. Часто актеры боятся сказать или сделать что-то неправильно, что они чем-то заденут рассказчика или слишком уж далеко уйдут от сути. Но такие вещи редко случаются даже с новичками. Почему? Потому что основное чувство великодушия актеров позволяет им точно применять свою интуицию, и в большинстве случаев те воображаемые переходы, которые они совершают, оказываются верными для переживания рассказчика, или в переносном, или в буквальном смысле, даже если эти конкретные подробности и не прозвучали в интервью. Часто по завершении сцены рассказчик говорит что-то типа: «Откуда они узнали, что мой учитель постоянно твердил о Второй мировой войне?» Или: «Вы знаете, мы и вправду выращивали огурцы. А я и забыл».

В тех случаях, когда какая-либо подробность не соответствует переживанию рассказчика, у него всегда есть возможность сказать об этом по завершении сцены. Однако вряд ли он будет обижен или задет, так как намерения актеров очевидны: они служат самой истории, а не удовлетворению своего Эго или увеселению публики.