Занятый своими мыслями, Стек не заметил приближающуюся опасность. Только тогда, когда отступать было уже поздно, он расслышал чужое дыхание, скрип обломков бетона под толстыми подошвами тяжелых ботинок, почуял запах жажды наживы. Вскочил, резко оборачиваясь. В лишенном двери проеме стояли четверо. Совсем юные, даже старшему не исполнилось и шестнадцати, но уже превратившиеся в шакалов, пусть и трусливых, но хитрых и злых. Стас, наверное, попытался бы решить дело миром, даже зная, что шансов нет.

Стек не раздумывал — шакалы трусливы, и сильны лишь тогда, когда нападают скопом, когда чувствуют за собой существенный перевес. Они способны выйти впятером против одного, но даже один может дать им отпор, если покажет собственную силу и не проявит страха. Стек сам едва не стал одним из таких шакалов, он знал их повадки и их слабости, и потому Стек бросился вперед. Неожиданность — первый козырь.

Шакалы ждали, что жертва будет бояться, они были готовы, что жертва попытается оказать сопротивление, но скорее станет просить о пощаде, но шакалы даже не допускали мысли, что жертва оскалится, демонстрируя клыки охотника, и нападет первой, на полную используя фактор внезапности. Парень, стоявший ближе всех, получил первый удар — не мудрствуя, Стек пробил в пах и тут же обернулся к следующему.

Перехватил правую кисть, сжал, выворачивая — неправильно удерживаемый нож со звоном упал на бетон, а Стек уже дожимал, вынуждая противника продолжать начатое движение. Осталось только подставить колено, и второй шакал упал в пыль, взвыв от боли в вывернутом запястье.

Свистнула цепь, рассекая воздух в опасной близости от лица Стека, он пригнулся, мазнув рукой по полу, отпрыгнул в сторону, вновь наклонился, сгребая горсть пыли и каменного крошева, не глядя, швырнул в глаза противнику… Им хватило.

Четвертый не стал даже пытаться нападать — матерясь, ринулся к лестнице, оступился, покатился по ступенькам, не прекращая орать, за ним бросился обладатель цепи, пытаясь на бегу выцарапать из глаз песок, согнувшись, уковылял самый первый, а второму пришлось задать ускорение пинком. Не прошло и минуты, как Стек снова остался на крыше один.

— Терпимо, — прозвучал знакомый голос. — Но будь они самую малость смелее — ты бы не вышел из трущоб.

Вновь вышедшая луна бледными всполохами заиграла на поверхности стальных перьев. Коста стоял у края крыши, белесый свет высвечивал контуры чуть разведенных крыльев, окрашивал сединой падающие на грудь пряди темных волос. Стек не смог сдержать ликующей улыбки. Он не понимал, когда слепая, нерассуждающая ненависть превратилась во что-то вроде симпатии, или даже дружеской привязанности, да и не хотел понимать.

— Я рад тебя видеть, — искренне сказал он.

Крылатый чуть склонил голову на бок, окинул визави пристальным взглядом.

— Взаимно. Я знал, что ты вернешься.

— А я в какой-то момент думал, что не вернусь.

— Такие, как ты — всегда возвращаются. Если выживают. А ты должен был выжить, — сказал Коста, и тут же, без перехода, спросил: — Что будешь делать дальше?

— То же, что и раньше — строить орден, — пожал плечами Стек. — Только по-другому. И мне нужна твоя помощь.