Коста вошел в комнату, где ему предлагалось подождать. Осторожно закрыл за собой дверь, подошел к стене, разделяющей это помещение и то, в которое пошел вампир, прижался к стене и вслушался.

— Господин, пришел человек, который хочет поговорить с вами по важному делу, — проговорил охранник, в его голосе явственно звучало смятение. Прислушавшись внимательнее, крылатый расслышал чей-то тихий стон.

— Какое еще дело? — недовольно спросил второй голос.

— Он назвался Константином. Господин, я бы ни за что не решился вас отвлекать, но…

— Я никого не жду сегодня. И среди тех, ради кого я отвлекся бы от своих дел, нет никого с именем «Константин» и ты должен был бы это знать!

— Простите, господин. Мне выгнать его?

— Нет, — в голосе человека прозвучала гадкая улыбка. — Лучше парализуй и брось в нижнюю камеру. Она как раз освободилась.

Стон повторился. Впрочем, теперь это было уже неважно — жертва заговорила, и Коста уже знал, где она находится.

Невидимое и неосязаемое, бесплотное крыло легко прошло сквозь довольно тонкую стену, не почувствовав преграды. Острая кромка перьев коснулась груди приговоренного, проникла глубже, остановившись в сантиметре от сердца — он должен еще услышать приговор и узнать, за что умирает. Профессиональные убийцы назвали бы подобные действия дилетантством и дешевым пафосом, но Коста не был профессиональным убийцей. Он был всего лишь исполнителем приговоров, которые выносили себе сами жертвы, выносили своими поступками, своими преступлениями.

Бизнесмен и владелец одной из довольно значимых корпораций Петербурга, богатый франт и извращенный садист, еще не знал, что мертв. Не ощущал пока бесплотного крыла в груди, и не видел спокойно-удовлетворенного выражения на лице своего палача.

— Я к нему зайду через полчасика, вот только… — договорить он не успел.

Коста материализовал крылья.

Охранник с криком отпрыгнул в другой конец комнаты. Приговоренный вздрогнул, неверяще глядя на сталь, пронзившую его грудь. Сделал шаг назад, вскинул руки, пытаясь зажать страшную рану, попытался закричать, но…

Каким-то чувством он понимал, что все кончено. И не потому, что рана опасна — его личный хирург зашивал и не такое. Нет, он просто чувствовал, что пощады не будет, и помощи ждать неоткуда.

Крыло осталось вмуровано в стену, но ненадолго — Коста выпрямился, напрягся и рванулся в сторону. Не отличающийся чрезмерной прочностью пластобетон разлетелся на куски.

Пригнувшись, он вошел в образовавшийся проем. Несколько движений, почти невидимых глазу — и охранник грудой мяса осел на пол. Никакой гениальный хирург теперь не смог бы вернуть его к жизни. А Коста приблизился к смертельно бледному бизнесмену.

— Ты должен знать, за что казнен, — ни в голосе палача, ни на его лице не отразилось ни единой эмоции. Бритвенно-острое перо коснулось горла приговоренного, крылатый начал перечислять имена его жертв — на это ушло несколько минут. А потом — одно резкое движение, и все было кончено.

В последний раз оглядев помещение, Коста на миг задержал взгляд на лежащей у стола девушке, на теле которой виднелись следы жутких пыток. Какой по счету жертвой садиста она была, он не знал, но это не имело значения. Крылатый подошел, склонился над ней, оценивая состояние, и прикусил губу.