– Монеты? – сверкнул глазами бородач.

– Шоколадные, – уточнил Отец Рождество. – Из лучшего эльфийского шоколада.

– Шоколадные? Отличная идея! – Мужчина быстро надкусил одну.

– Сначала нужно развернуть, – подсказал Отец Рождество.

– Ах да, точно, – кивнул хозяин комнаты, выплёвывая фольгу.

– Простите, что напугал вас. Вы папа Амелии?

– Что ещё за Амелия?

– Девочка, которая здесь живёт. Или жила.

Мужчина задумался.

– Я тут уже год. Соседи говорили, что женщина, которая жила тут до меня, умерла… У неё была дочка, но я не знаю, куда она делась.

Отец Рождество ахнул. Он вспомнил, о чём просила Амелия в последнем письме. Какой подарок хотела получить на прошлое – и так и не случившееся – Рождество. В животе у него заворочался противный холодный ком.

– Понятно, – сказал Отец Рождество. – Ладно. Хорошо. Спасибо. Мне пора.

Разбуженный посреди ночи мужчина удивлённо следил за тем, как толстяк в красном направляется к камину.

– А ты там поместишься? – недоверчиво спросил он.

– Волшебство поможет, – ответил Отец Рождество. – Счастливого Рождества!

С этими словами он исчез в очаге, который, несомненно, был слишком маленьким для взрослого человека. Сначала всё шло хорошо, но ближе к концу Отец Рождество застрял. Его голова торчала из трубы, а остальное тело как будто сжимал в кулаке великан.

– Вот незадача, – проворчал Отец Рождество.

Стоявшие на крыше олени с любопытством наблюдали за тем, как он пытается вылезти. Комета не выдержала и расхохоталась, выпуская из ноздрей облачка пара.

– Комета, это не смешно!

Блитцен подошёл к трубе и наклонил голову. Отец Рождество крепко ухватился за рога, и олень медленно потянул его на себя.

Чпок!

Отец Рождество выскочил из дымохода, как пробка из бутылки. К счастью, он держался за рога, так что далеко не улетел. На самом деле, он даже перекувырнулся и приземлился оленю на спину.

– Спасибо, Блитцен, – сказал Отец Рождество, бросая выразительный взгляд на Комету. – Ты хороший друг.

Затем он слез с Блитцена и направился к саням, осторожно ступая по заснеженной крыше.

Итак.

Признаюсь, довольно сложно объяснить, как работает волшебство.

Северное сияние, остановка времени, полёты по небу и всё остальное.

Волшебство зависит от многих вещей. Пожалуй, даже от очень многих.

Чтобы растолковать, как оно работает, потребуется не одна и не две книги. А семь тысяч четыреста шестьдесят две. И я бы с удовольствием их написал, но, боюсь, у меня отвалятся пальцы, и вдобавок я умру от голода.

К тому же, если начать разбираться в волшебстве, оно рассеется. Представьте, что вы увидели красивую бабочку и захотели рассмотреть её поближе. Но когда вы подходите к ней, бабочка отлетает. Вот, совсем улетела.

(Если вам кажется, что в последнем абзаце мало смысла, поверьте мне, это не так. Просто перечитайте его повнимательнее).

Но кое-что я всё-таки могу вам рассказать. Например, что Отец Рождество был сбит с толку.

Он знал: в Эльфхельме что-то неладно. Что-то, о чём Отец Топо предпочёл не рассказывать.

Ещё он знал, что Амелия Визарт пропала. А Амелия Визарт была очень важна. Она стала первым ребёнком. Её надежда на чудо сделала Рождество возможным. Надежда имеет огромное значение. Это главный ингредиент рождественского волшебства. Но надежда и сама по себе является волшебством, причём совершенно особенным. Амелия зарядила воздух волшебством просто потому, что поверила в него. И это случилось до того, как остальные дети узнали об Отце Рождество. Амелия верила не в толстяка в красном костюме, а в возможность. В возможность чего-то чудесного – вроде того, что рождественским утром каждый ребёнок на земле получит подарок.