— Если ты думаешь, что с Жюльеном легко жить…

— Это ты сделала его таким, какой он есть. Ты, только ты! Своими постоянными капризами, хныканьем, безответственностью, требованиями денег. Без тебя, кто знает, был бы Жюльен…

Она неожиданно замолчала, выпрямилась и вновь приняла спокойный и строгий вид: послышались шаги Жоржа. Он вошел, сообщил с притворной веселостью:

— Еще не вернулся. Но наверняка он вот-вот появится. — Он взглянул на часы, обнял жену и сестру. — Половина восьмого. А что, детки, если мы втроем отправимся в кино?

Жанна заставила себя улыбаться и любезно обратилась к Женевьеве:

— Прекрасная мысль. Но пойдите, пожалуйста, вдвоем. Я лучше побуду с детьми.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоился Жорж.

— Нет, нет… Легкая мигрень, вот и все. Иди умойся, Женевьева, и составь компанию своему брату. Пока вы будете в кино, Жюльен вернется, и, таким образом, ты заставишь его ждать.

Женевьева покусывала платочек. Ее недавний страх прошел. Она чувствовала, что ее лишили утешений, на которые она имела право. От сдерживаемых рыданий ей трудно было дышать. Она бы охотно умерла, если б могла увидеть их страдания, насладиться ими. Нужно обязательно что-нибудь сказать или сделать, чтобы вывести их из этого состояния равнодушия.

— Я хочу развода! — крикнула она.

Жанна сделала шаг, чтобы встать между ней и Жоржем, и оборвала ее:

— Неправда. Ты хочешь, чтобы тебя пожалели во что бы то ни стало.

Но Женевьева ее не слышала. Она обращалась к брату, более чувствительному к ее страданиям:

— Жорж, на этот раз все серьезно, клянусь. Я больше не хочу видеть Жюльена. Он причинил мне слишком много горя…

Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Жорж чуть не сдался, но устоял, перехватив взгляд жены: он хорошо знал это выражение лица, предвещавшее длительную размолвку. Он безнадежно махнул рукой:

— Хорошо, ты разведешься, Жину… Но сейчас суббота, вечер… С понедельника я этим займусь…

Женевьева медленно подняла голову:

— Значит, ты мне не поможешь?

— Да нет же, помогу, — с раздражением сказал он, — только что ты хочешь, чтобы я сделал сейчас?

Женевьева выпрямилась с оскорбленным видом. Жорж пожал плечами, а она с достоинством направилась к двери, но остановилась, задыхаясь от бессильной ярости. В ее войне с Жюльеном ей был необходим союзник сейчас, немедленно. Мысль о том, что она окажется наедине со своей ненавистью, пугала ее.

Оставалось еще одно средство, и она не замедлила прибегнуть к нему.

— Если я хочу развестись, то не ради себя, Жорж, а ради тебя. Я должна тебе сказать об этом, слишком давно меня мучает совесть…

Жорж вздохнул:

— Жюльен, как и большинство коммерсантов… то, что он мог сделать под влиянием обстоятельств…

— Я так и думала! — ликовала Женевьева. — Ты ничего не знаешь.

Она подбежала к брату и кинулась ему на шею, очень довольная, что обнаружила уязвимое место в этой броне безразличия.

— Помнишь те два миллиона, которые он занял у тебя в прошлом году и не вернул в назначенный срок?

Жорж отступил, пораженный. Женевьева, торжествуя, сняла перчатки. Жанна смотрела на нее застывшим взглядом. Огромное горе было забыто, как только ей удалось добиться своего. Она засмеялась.