Под предводительством Игоря было почти пятьдесят тысяч человек, когда они встретили французские части у Кольмара. Немного – порядка десяти тысяч человек.

– Сир, вот через ту лощину можно ударить, – показал местный проводник, протирая слезящиеся от ветра глаза, – там кустарником заросло – не сильно, но со стороны прохода не видать. Кавалерию в бой не пошлешь, но егерям – самое оно.

– Служил? – спросил император заросшего щетиной проводника. Тот скривился, будто укусил лимон.

– Аж три раза, Государь. Пока провинции были бесхозными, то чьи только вербовщики тут не гуляли. А как они работают, сами знаете – полдюжины здоровяков, да…

Тут он махнул рукой, не желая вспоминать неприятное.

– Но я так считаю: коль присягу даешь под дулом ружья или еще как насильно, то она и не действительна…

Марк с надеждой уставился на своего императора, и тот не подвел. Солидно кивнул и подтвердил:

– Только по доброй воле. В армии Венедии и в армии Империи служат только добровольцы. Не скажу, что жалованье очень уж большое, но получше, чем во Франции. А уж про кормежку да обмундирование и говорить не приходится.

– А это… Из наших будут набирать?

– Буду. Эльзасцы да лотарингцы – солдаты отменные да знают, что такое честь. Имперские войска буду формировать. Но учти, поскольку командиры в большинстве своем будут венеды – по крайней мере поначалу. Да и языков с наречиями очень уж много, так что венедский придется учить – в армии все команды на нем отдаются.

– Ну это не проблема, – засветился проводник, – хоть чуток, его тут многие знают. А… командовать кто?

Марк задал вопрос и аж сжался от собственной наглости.

Грифич хмыкнул, но ответил:

– Белова Макса хочу поставить – достойный офицер.

– Так я ему родственник – жены отчим ему дядей в четвертом колене приходится!

Эльзасец аж засветился и принялся поглядывать по сторонам горделиво – эвона какая честь родичу оказана! А значится, и ему!

Десять тысяч против пятидесяти – не смешно, но… По местным правилам, врага не полагалось убивать, если он сдается. А увидев против себя ТАКУЮ армию, французы бы непременно сдались. И что потом с ними делать? Тащить за собой – так они темпа не выдержат. А не тащить – так их освободят основные силы французских войск. Дилемма….

Решил проявить милосердие: не гуманизм проснулся, просто решил не «дразнить собак» – все-таки Франция пока, несмотря на Революцию, великая страна. Если хотя бы на время прекратит междоусобные разборки… да колониальные войны… да вялотекущую войну с Испанией… и сосредоточит свои силы на возрождающейся Империи… Могут и задавить. Не хватало еще, чтобы на него повесили «образ врага» – пусть лучше тратят свои силы в драках с другими.

Поэтому…

– Французские солдаты! – Выехал на поле переговорщик – дьякон-расстрига из РПЦ, которого он взял в Свиту за неплохое знание языков и чудовищной мощи голосину.

– Император не желает ваших смертей, – басил расстрига, которому, пожалуй, даже мегафон не слишком был нужен…

– Нас больше пятидесяти тысяч, вас – меньше десяти. Как умеют драться венеды и насколько хорош как полководец наш император, вы уже знаете. Он предлагает вам сдать оружие. Никакого плена! Отдавайте оружие, и можете идти куда вздумается. Офицеры остаются с личным оружием!