Страшно даже вообразить, сколько столетий читатели, сощурившись, вглядывались в туманные контуры текста, и можно представить себе, какое облегчение они испытали после появления очков, когда внезапно получили возможность почти без усилий видеть печатную страницу. Шестая часть человечества страдает близорукостью; среди читателей доля близоруких гораздо выше и приближается к 24 процентам. Аристотель, Лютер, Сэмюэль Пипс, Шопенгауэр, Гёте, Шиллер, Ките, Теннисон, доктор Джонсон, Александр Поуп, Кеведо, Вордсворт, Данте Габриэль Россетти, Элизабет Барретт Браунинг, Киплинг, Эдвард Лир, Дороти Ли Сейере, Йейтс, Унамуно, Рабиндранат Тагор, Джеймс Джойс — у всех было плохое зрение. Состояние многих из них постоянно ухудшалось, и существенное количество знаменитых читателей, начиная с Гомера и Мильтона и заканчивая Джеймсом Тербером и Хорхе Луисом Борхесом, полностью ослепли к старости. Борхес, который начал терять зрение после тридцати и был назначен директором Национальной библиотеки Буэнос-Айреса в 1955 году, когда уже полностью ослеп, писал о горькой судьбе читателя, которому в один прекрасный день было даровано царство книг

Борхес сравнивал судьбу этого читателя в расплывчатом мире, «полускраденным золою, похожею на сон и на забвенье», с судьбой царя Мидаса, обреченного умереть от голода и жажды в окружении еды и питья. В одном из фильмов телесериала «Сумеречная зона»[661] описан такой Мидас, ненасытный читатель, единственный из всего человечества, переживший ядерную катастрофу. Все книги мира в его распоряжении, но случайно он разбивает очки.

До изобретения очков примерно четверти всех читателей приходилось читать только тексты, написанные огромными буквами. На глаза средневековых читателей падала почти непереносимая нагрузка: летом комнаты, где они пытались читать, специально затемняли, чтобы спастись от жары; зимой там царил естественный полумрак, потому что окна, которые специально делали маленькими, чтобы они защищали от ледяного ветра, почти не пропускали света. Средневековые писцы постоянно жаловались на условия, в которых им приходилось работать, и часто записывали свои жалобы на полях книг. Вот, например, одна из них, оставленная в середине XIII века неким Флоренцио, о котором мы не знаем почти ничего, если не считать имени и этого скорбного описания: «Это тяжкий труд. Он гасит свет очей, сгибает спину, сдавливает ребра и внутренности, порождает боль в почках и тягость во всем теле»[662]. А читателям с плохим зрением приходилось еще хуже; Патрик Тревор-Ропер предполагал, что они, возможно, лучше чувствовали себя по ночам, «потому что темнота уравнивает всех»[663].

В Вавилоне, Риме и Греции у читателей с плохим зрением фактически не было другого выхода, кроме как просить других, обычно рабов, читать им книги вслух. Некоторые обнаруживали, что видят лучше, когда смотрят на текст сквозь прозрачный камень. Рассказывая о свойствах изумрудов, Плиний Старший отмечал, что близорукий император Нерон любил наблюдать за боями гладиаторов через изумруд