Примерно через полчаса я закончил, убедился, что нервные сигналы проходят по восстановленным каналам без искажений, снял блокировку болевых ощущений, разбудил парня и легкими щипками стал проверять чувствительность тела.

– Сейчас надо немного потерпеть. Я не могу отключить боль, потому что надо проверить, восстановилась ли чувствительность.

– Я потерплю,– прошептал он в ответ.

– Ну вот и молодец. Настоящий мужчина. Воин. Здесь чувствуешь? А здесь? И здесь чувствуешь?

Мальчик неизменно отвечал: «Да». Следовательно, иннервация конечностей восстановилась полностью. Аккуратно перевернув пациента на спину, я свернул несколько плащей и подложил ему под спину таким образом, чтобы не нагружать восстановленный участок.

– Дайте мне несколько ремней.

– Зачем они тебе, господин лекарь? – осторожно и почему-то с немалой опаской спросил меня старший.

– Надо зафиксировать мальчика на носилках. До ночи ему шевелиться нежелательно.– И, обращаясь к ребенку, шепотом сказал: – Если до ночи выдержишь, завтра уже можно будет шевелиться, а через два дня ходить. Как? Сможешь потерпеть?

– Я смогу ходить? – так же шепотом ответил мне мальчик, и его глаза заблестели от слез.– Правда, господин лекарь? Я смогу ходить?

– Но ты же чувствовал, как я тебя щипал?

Мальчик, счастливо плача, энергично закивал головой.

– Вот видишь, теперь просто необходимо, чтобы эффект закрепился. Понимаешь? Вот и молодец. Только об этом никому ни слова, пусть это будет нашим с тобой секретом, зато потом ты всех ка-ак удивишь... Договорились?

Маленький пациент энергично закивал головой, а наша с ним тайна привела его в восторг. Он уже предвкушал, как встанет с кресла и спокойно, словно это обычное дело, пройдется перед восхищенной родней.

Мне предупредительно подали целых десять поясов, из которых я взял четыре первых попавшихся и привязал ребенка к носилкам.

– Теперь слушай меня внимательно,– по-прежнему шепотом инструктировал я мальчика.– Могут сказать, что все это ерунда, и предложат тебе посидеть или перевернуться на бок – не соглашайся. Только когда настанет полночь,– время я указал с небольшим запасом,– если очень захочется, можно будет перевернуться или сесть. Только очень аккуратно. Ты меня понял?

Мальчик кивнул.

– А утром уже смело переворачивайся, садись и потихоньку пробуй шевелить ногами. Да, вот еще,– я достал из кармана флакончик укрепляюще-успокаивающего средства (входит в пакет первой помощи имперской армии),– выпей, если станет тяжело.

Я посмотрел на пациента еще раз и остался доволен. Конечно, он побледнел и исхудал, от него лечение тоже потребовало немало сил, но держался молодцом.

– Командир,– повернулся я к охранникам,– транспортируете его домой именно в таком зафиксированном состоянии. С носилок до полуночи не снимать, иначе все лечение пойдет насмарку. Завтра кормить до отвала и обязательно давать эликсир с раствором кальция. Это обязательно. Все. Желаю здравствовать.

Я развернулся в сторону рынка и спокойно пошел по своим делам. Только я успел слиться с толпой, как раздались вопли, люди отпрянули в стороны, и по образовавшемуся коридору стремительно прошествовала молодая красивая девушка в роскошном, но не стесняющем движения платье. Высокая, голубоглазая, светловолосая. На виске возле левого глаза небольшой шрам. На поясе висели две богато украшенные камнями сабли. За ней пыхтел еще более роскошно одетый толстяк.