— Это будет горячее дело. Я бы тоже хотел участвовать в нем, — сказал Головнин, так же весело улыбаясь, как и Корбет.

Корбет свистнул:

— Боюсь, что вас не пустят. Все ж таки вы еще учитесь, и капитан не знает, искусны ли русские моряки в абордажном бою.

— Если он не знает, так теперь предстоит случай узнать, — отвечал Головнин.

— Но вас могут ухлопать пираты, они дерутся, как черти. Зачем это вам нужно, по совести говоря?

— Затем, — сказал Головнин, — что я хочу видеть, как английские моряки берут не только рифы, но и корсарские суда.

Корбет захохотал:

— Честное слово, вы славный парень, мистер Головнин, и в карман за словом не лезете. А впрочем, пойдите к командиру. Если он разрешит, почту за честь участвовать с вами в экспедиции, руководство которой поручено мне.

Головнин тотчас же отправился к капитану.

— Вы хотите участвовать в сегодняшнем ночном сражении? — спросил с некоторым удивлением капитан Маркер. — Но знаете, это может быть хотя и небольшое, но очень опасное дело.

Пираты — народ отчаянный, и режутся до последнего человека.

— Все же я просил бы вас, сэр, разрешить мне принять участие в сегодняшней ночной экспедиции, — настаивал Головнин.

— Но вы у нас гость, и подвергать вас ненужной опасности я не хотел бы. Ведь вас сюда прислало ваше правительство с лестной для нас целью учиться. А если вас убьют?

— Военный моряк должен быть всегда готов к этому. Капитан Маркер сказал:

Вы храбрый офицер. Ну что же, если хотите... Я не считаю себя вправе отказать в подобной просьбе молодому офицеру, даже если бы он и был гостем. Передайте Корбету, что вы зачисляетесь в его экспедицию.

— Вот и отлично! — воскликнул Корбет, узнав о согласии капитана. — Беру вас с собой. Будет забавнее дело. На всякий случай оставьте письмо к родным.

Но Головнин не стал писать письмо к родным, а снял со стены свою саблю и понес ее точить.

...Около полуночи несколько гребных баркасов и шлюпов, вооруженных легкими однофунтовыми фальконетами, в полной тишине отплыли от борта «Фосгарта», направляясь к хорошо скрытой с моря крохотной бухточке в заливе Сервера, где, по данным разведки, должен был находиться пиратский корабль.

Шли с таким расчетом, чтобы затемно войти в бухту и напасть на корсаров.

Море было спокойно настолько, что отражения звезд в воде были почти неподвижны. Шлюпки скользили бесшумно, — весла их были обернуты в уключинах парусиной, — и лишь ритмический дружный всплеск их нарушал безмолвие ночи.

Корбет с Головниным шли впереди всей флотилии на большом десятивесельном баркасе. Корбет говорил:

— Мы должны напасть на корсаров неожиданно, чтобы захватить их врасплох.

— Едва ли это удастся, — заметил Головнин. — Ведь у них тоже несут вахту.

По данным нашей разведки, сегодня у этих разбойников праздник и они гуляют с утра. Но все же нужно быть осторожными. Имеются сведения, что у них на борту есть одна медная пушка, несколько каронад и тяжелых фальконетов.

Плавание продолжалось около двух часов.

Мягкое движение шлюпки, тишина, ритмические всплески воды — все это незаметно отодвинуло вдаль ожидание предстоящей стычки. И даже не верилось, что так близка возможная опасность. Головнина стало клонить ко сну. И в то же мгновенье он не столько заметил, как почувствовал, что Корбет, сидевший против него, вдруг привстал и начал напряженно вглядываться в темноту.