Однако он как-то все же написал в Москву:

«Любезный дядюшка Максим Васильевич! Морская служба мне зело по нутру. За последние семь лет я вовсе отвык от земли, мне даже не по себе, ежели под ногами твердо. Пребывая в Англии, много учился, особливо наторев в английском языке, так что был назначен не только флаг-офицером при адмирале Макарове, но и переводчиком с английского и удостоился от него важнейших поручений. Но и сих знаний недостаточно. Собираюсь приехать к вам в Москву, посмотреть вашу голубиную охоту».

Но этому намерению не суждено было сбыться.

Возвращение Головкина в Россию совпало с решением русского правительства послать в Англию для обучения двенадцать молодых морских офицеров. Среди них были я старые друзья — Василий Головнин и Петр Рикорд.

Мистер Генри Хартер, шкипер брига «Ретриф», прибывшего из Англии в Кронштадт с грузом кофе, ванили и перца, был очень доволен тем, что стовосьмидесятитонный бриг, во-первых, возвращался домой не совсем пустым рейсом, а во-вторых, что пассажиры оказались покладистые, хотя и заплатили; за свой проезд по двадцать четыре золотых червонца с персоны.

А шли на «Ретрифе» в Англию молодые русские волонтеры — лейтенанты Головнин, Рикорд и их однокашники.

Ветры были то слабые, то непопутные. Не шли, а ползли. И мистер Хартер, оказавшийся человеком весьма расчетливым, ругался и жаловался на то, что такой ход судна для него чистый убыток.

Поэтому он кормил и команду и своих пассажиров весьма плохо.

Шли на Ревель, Гельсингфорс, Гамбер-зунд (Норвегия). По отходе из Гамбер-зунда попали в сильнейший герикан[6]. Бриг «Ретриф» жестоко трепало и изорвало в клочья целый комплект парусов. Но это не испугало молодых моряков, помогавших в критические моменты команде брига.

В Англию пришли в первых числах июня 1802 года. Спустя некоторое время по представлению русского министра в Лондоне графа Воронцова Головнин был назначен на английский корабль «Город Париж», Рикорд — на «Амазон».

Министр уведомил молодых офицеров, что они должны быть готовы к походу, но до вступления на палубу английских кораблей необходимо поступить в морскую академию известного по тому времени английского астронома Геррарда.

Хотя это заведение и называлось академией, но представляло собою обыкновенную школу морских наук, рассчитанную на двадцать-тридцать воспитанников, состоявших на положении простых школяров.

Мистер Геррард был не только серьезный ученый, а и вообще серьезный и солидный человек, любивший все делать основательно. Поэтому, уговариваясь с русскими офицерами, он заявил:

— Я вижу, что вы все уже лейтенанты. Но, пока вы будете у меня, прошу забыть об этом. Вы будете только учениками. Это главное условие, на котором я могу взять вас к себе.

Жить в академии пришлось по-походному: спать не на кроватях, а на подвесных койках. Во дворе академии стояла большая модель корабля, как в Итальянском дворце, в полном парусном вооружении.

Мистер Геррард касался только учебной части. Всем остальным ведала миссис Геррард, женщина не менее серьезная, чем ее супруг, и к тому же крайне экономная.