— Не уверен, что это к чему-нибудь приведет.

— Но ты же попробуешь?

Йона поставил перед Эвелин бумажную тарелку, на которой были пластиковый стаканчик с английским чаем и бутерброд, сел на стул и сказал:

— Вы, наверное, проголодались.

— Спасибо, — ответила она и на мгновение повеселела.

Рука у нее дрожала, когда она ела бутерброд, собирая со стола крошки.

— Эвелин, в доме вашей тетки есть фотография в рамке, похожей на гриб.

Эвелин кивнула:

— Тетя купила ее в Море — думала, что она будет хорошо смотреться в доме, и…

Она замолчала, дуя на чай.

— У вас есть еще такие рамки?

— Нет, — улыбнулась девушка.

— Фотография всегда была в доме?

— К чему вы это? — спросила она слабым голосом.

— Ни к чему. Просто Юсеф рассказывал об этой фотографии. Значит, он ее видел. Вот я и подумал — может, вы что-то забыли?

— Ничего не забыла.

— Тогда это все. — Комиссар поднялся.

— Вы уходите?

— Эвелин, я на вас рассчитываю, — серьезно сказал Йона.

— Наверняка все думают, что я замешана.

— А это не так?

Она покачала головой.

— Не так, — сказал Йона.

Девушка торопливо вытерла слезы со щек и прерывающимся голосом проговорила:

— Один раз Юсеф приезжал в этот дом. Взял такси и привез мне торт.

— На ваш день рождения?

— На свой… Это у него был день рождения.

— Когда это было?

— Первого ноября.

— Почти месяц назад. И что произошло?

— Ничего. Он застал меня врасплох.

— Не предупредил, что приедет?

— Мы с ним не общались.

— Почему так?

— Mнe надо было побыть одной.

— Кто знал, что вы живете в теткином доме?

— Никто, кроме Сораба, это мой парень… Хотя у нас с ним все кончено, мы теперь просто друзья, но он мне помогает, говорит всем, что я живу у него, отвечает, когда звонит мама…

— Почему?

— Мне надо было пожить спокойно.

— Юсеф приезжал еще когда-нибудь?

— Нет.

— Эвелин, это очень важно.

— Он больше не приезжал.

— Почему вы солгали мне об этом?

— Не знаю, — прошептала она.

— В чем еще вы меня обманули?

Эрик прошел между ярко освещенных витрин и оказался в ювелирном отделе универмага «Нордиска Компаниет». Женщина в черном тихо разговаривала с покупателем. Она открыла коробочку и выложила на покрытое бархатом блюдо несколько украшений. Эрик остановился у витрины и стал рассматривать ожерелье от Георга Йенсена. Тяжелые, гладко отполированные треугольники образовывали длинный венок. Чистое серебро сверкало, словно платина. Эрик представил, как красиво ожерелье будет лежать на тонкой шее Симоне, и решил купить его жене в подарок на Рождество.

Когда продавщица завернула украшение в темно-красную гладкую бумагу, в кармане у Эрика зажужжал телефон. Резонатором послужила коробочка с дикарем и попугаем. Эрик достал телефон и нажал кнопку ответа, не глядя на номер на дисплее:

— Эрик Мария Барк.

Что-то странно хрустнуло, и как бы издалека послышалась рождественская песенка.

— Алло? — повторил он.

На этот раз в трубке послышался слабый голос:

— Это Эрик?

— Да, я.

— Я хотел узнать…

Эрику показалось, что рядом с говорящим кто-то хихикает. Он резко спросил:

— С кем я говорю?

— Подождите, доктор. Я только хотел кое-что спросить, — сказал звонивший. Теперь он явно кривлялся.