— Чужие задницы обсуждайте после работы, — говорю с порога и смотрю на главного ловеласа, застывшего с кружкой. — Кирилл, еще раз возле Галич увижу тебя — можешь обновлять резюме на Хедхантере. 

Возвращаюсь в кабинет и опускаюсь в кресло. На часах всего лишь двенадцать, а я уже столько геморроя умудрился хапнуть. Камеры дополнительные надо поставить, вопросом охраны заняться. Пока ребят из «Метелицы» придется в клуб перекинуть. И девочка Яна проблем добавляет одним своим присутствием. Точно я конфликт партнерский поимею. Надо ее убирать, и поскорее. 

Я в очередной раз пересматриваю видео с камер, когда раздается короткий стук в дверь и знакомый звенящий голос:

— К вам можно, Андрей Вячеславович?

— Проходи, Яна. Мне Кира о твоем приходе уже сообщила.

Слышится цокот каблуков, над столом нависает тень, пахнущая белой розой, и передо мной приземляется свежеотпечатанная стопка.

— Я несколько раз все проверила, ошибок быть не должно. 

Отрываю взгляд от ноутбука и смотрю на Яну. Сегодня она в черной рубашке, застегнутой наглухо, но зрение не обманешь. У меня в кабинете не холодно, но я отчетливо вижу, что она без лифчика. Блядь, и снова я должен взять на себя роль воспитателя. Ну не звонить же в отдел кадров и не перепоручать разговор с Липучкой им. 

— Яна, сядь.

Липучка смотрит на меня с удивлением и, попятившись назад, садится. 

— У меня замечание касательно твоего внешнего вида. 

— А что с ним не так?

Блядь, дожил. С двадцатилетней девчонкой разговор о ношении белья должен вести. Что следующее? Поставлю в офисе аппарат с прокладками?

— Яна, в твоем виде меня устраивает все, кроме того, что на тебе нет бюстгальтера. Уверен, не только мне это очевидно. Исправь это к завтрашнему дню.

Яна краснеет так густо, что я почти испытываю к ней сочувствие, которое, впрочем, быстро сменяется вспышкой раздражения. Это же я по ее милости трачу время на обсуждение всякой женской херни, которую руководитель обсуждать не должен. Чем она думала?

— Я думала, плотные рубашки…

— Не спасают, — подсказываю ей. — Хождение в таком виде на работу неприемлемо, ты сама должна понимать. 

Оттого, что день выдался тяжелым и разговор мне, мягко выражаясь, неприятен, голос звучит заметно раздраженно. Подтверждение я вижу и на лице Липучки: брови насупила, плечи распрямила, губы подрагивают.

— Я всегда так хожу. Мой размер позволяет. К тому же у меня чувствительные соски и кружевная ткань их натирает.

Она выдает это на одном дыхании и с вызовом смотрит мне в глаза. Фраза «чувствительные соски» эхом резонирует в мозгу, воскрешая воспоминания, которые мне почти удалось стереть: я тяну розовую вершину зубами, Яна выгибается подо мной и стонет. От стремительно приливающей крови к члену хочется стиснуть зубы. Охрененно, Смолин. Середина рабочего дня.

— Пока ты работаешь у меня в офисе — реши что-нибудь. Ну или рассмотри вакансию, которую я тебе предложил. Возможно, в офисе Москва-Сити они готовы закрывать на это глаза.

— Я вас поняла, Андрей Вячеславович, — сухо произносит Яна. — Я не думала, что это проблема, но если вы так считаете, то я завтра же это исправлю. Еще будут замечания?