— Ты ему вчера сказала об этом. Хватит нервничать, Ян, — закинув на плечо сумку, обнимаю жену и целую ее в макушку. — Такой умницей все месяцы была, и сегодня не паникуй.

— Я просто волнуюсь, что может что-то пойти не так.

— Ну что пойдет не так, Ян? Ты здоровая, молодая, я не такой молодой, но тоже здоровый. Родишь мне сегодня красавицу-дочку. 

То, что это будет девочка, стало ясно на втором УЗИ. Яна думала, что я непременно хочу сына, но зря. Девочка, мальчик — не важно. Главное, пусть родится здоровым. Грядущее отцовство постепенно укладывается у меня в голове, но до полного его осознания еще далеко. Я все же материалист — мне надо увидеть собственными глазами, чтобы прочувствовать суть. И я очень рассчитываю, что когда возьму на руки своего ребенка, то проникнусь, потому что дети — это ответственность на всю жизнь, а я пообещал себе стать хорошим отцом.

Операция у Яны назначена на одиннадцать утра, мы приезжаем в больницу в восемь. Она заметно нервничает, и ее волнение начинает передаваться мне. Через несколько часов все изменится и нас станет трое. Нет, все-таки мозгом тяжело принять, что на свет появится кто-то, похожий на меня и на нее. Но вида, конечно, не подаю, чтобы ее еще больше не пугать. Я-то просто в коридоре буду потеть, а Яне роды предстоит пережить.

Семен подъезжает в больницу в течение часа, после того как Яну уводят в палату. Едва заметно кивает мне и садится в дальнее кресло. В наших отношениях ничего не изменилось, но ради нее мы оба научились держать лицо. Глотки друг другу не рвем — уже хорошо. 

— Надо было в Майами лететь, — говорит он где-то через полчаса. — Клиника отличная, и двойное гражданство было бы у ребенка. 

Сейчас он в очередной раз меня раздражает, потому что считает, что мог бы сделать все лучше, чем я. Потому что это ни хера не так.

— Во-первых, клиника эта лучшая в Москве, можешь не сомневаться. Во-вторых, Яна не хотела перелетов на большом сроке. В-третьих, моему ребенку не пригодится американское гражданство.

Старик поджимает губы и хмыкает. К счастью, у него хватает ума промолчать.

На последней консультации врач, наблюдающий Яну, сказала, что при отсутствии осложнений операция продлится около сорока минут, еще часа два потребуется, чтобы отойти от анестезии, после чего мне можно будет увидеть жену и ребенка. Прошло полтора часа, и хотя в коридоре прохладно, рубашка плотно липнет к спине.

— Ленку тоже кесарили с Янкой — крупной родилась: четыре триста, — вздыхает Семен. — Куда только сейчас все делось. 

Я молчу, потому что на треп нет сил. Все же стоило присутствовать на операции? Может, тогда бы я вновь не чувствовал себя беспомощным наблюдателем. Вокруг меня выстроилась батарея из пустых стаканов кофе, и я впервые в жизни жалею, что никогда не курил. Было бы чем себя отвлечь.

— Андрей Вячеславович? — звонкий женский голос заставляет меня оторвать взгляд от пола. — Можете пройти в палату. У вас родилась дочь.

С кресел подскакиваем мы оба: я и Семен, но я, разумеется, быстрее. Волновался ли когда-нибудь я так? Точно нет.