– У нее шла кровь?

Какое-то время я сидел молча и пытаясь переварить услышанное.

Дена крепче сжала мою руку.

– Я не знаю, что сказать, Тео. Извини. Я все еще… в шоке.

Я откинулся на спинку сиденья, как будто мне на плечи опустился тяжелый груз. Он сдавливал грудь, выбивал из меня жизнь. Время шло и шло, и никто не мог объяснить мне, что, черт возьми, происходит. Родители появились с Оскаром, и я предоставил Дене рассказать им, что случилось. Мать приехала, чтобы посидеть рядом со мной. Она взяла меня за руку, но я вытащил ее. Я сидел в кресле, уставившись в никуда.

«Если с ней что-то случилось… если я потеряю и ее тоже…»

Если я потеряю Кейси, то лягу на пол и не встану. С меня хватит. Ничего не осталось. Я наконец-то смирился с потерей брата. Я не переживу, если потеряю и ее.

– Кто родные Кейси Доусон? – спросил врач с мрачным лицом.

Вот оно. Этот момент. Еще десять секунд, и этот человек поведает, как сложится моя дальнейшая жизнь.

«Встань, – сказал я себе. – Встань, в последний раз». Я нашел свою броню. Старый костюм ментальной кольчуги. Все равно, что надел старое пальто. Я встал и двинулся вперед на свинцовых ногах, а сердце глухо и тяжело колотилось в груди.

– Я с ней.

Доктор был молодым человеком, лет тридцати с небольшим, с острыми голубыми глазами за стеклами очков и загорелой кожей.

«Слабак, – заявил мой измученный мозг. – Этот парень ни за что не уничтожит меня. Я и раньше сталкивался с докторами и их плохими новостями. Смогу вынести и этого парня».

Жалкая бравада, но этого оказалось достаточно, чтобы остановить пронизывающую меня волну ужаса.

– Я доктор Бэррон. Заведую кафедрой акушерства и гинекологии. Я был среди хирургов, которые помогали мисс Доусон.

– И что же? – спросил я. – Как она?

– У нее все хорошо. Состояние стабильное. Она перенесла разрыв маточной трубы из-за внематочной беременности. Вам знаком этот термин?

Мой мозг зацепился лишь за «все хорошо и стабильно» и закричал от облегчения. Я кивнул и сделал глубокий вдох, пытаясь прислушаться сквозь шум крови в ушах.

– Эмбрион так и не добрался до матки. Он имплантировался в левую фаллопиеву трубу и начал расти. Затем труба лопнула, что потребовало хирургического вмешательства, чтобы устранить разрыв и остановить внутреннее кровотечение. Она еще не совсем отошла от наркоза, но прогноз многообещающий, и ее жизненные показатели в норме. Я не вижу причин, указывающих на то, что она не сможет полностью выздороветь. Мы продержим ее здесь еще несколько дней, чтобы избежать осложнений.

Лицо доктора приняло серьезное выражение, и он посмотрел на меня.

– Вы ее муж?

– Я отец ребенка, – тихо произнес я, – был отцом.

– Мне очень жаль, – сказал доктор Бэррон. – У эктопии никогда не бывает счастливого конца. Почти неслыханно для плода, чтобы пережить трубную имплантацию. С другой стороны, разрыв маточной трубы – это серьезная медицинская проблема. Сейчас я уверен, что с Кейси все будет в порядке, и, скорее всего, она сможет иметь детей.

«С ней все будет в порядке». Я уцепился за эти слова, как утопающий за спасательный плот. Пульс замедлился, привязанный теперь к другой половине новостей.