— Я как раз об этом и думаю, Берт. Это был шанс. Двадцатипятитонный кеч со вспомогательным двигателем мог бы сгодиться для такого дела.
— Поедем в Обан, — решил я.
— Эй, стой… Я не мореход. Нам понадобятся ещё два человека, чтобы получилась команда. Да и вообще, в Дартмуре куда безопаснее, чем там на севере.
— Безопаснее, — согласился я. — Но гораздо тоскливее. Шанс есть. Причём единственный. Так или иначе, надо ехать в Обан. Я хочу увидеться с Дженни.
— А, ладно! — мрачно согласился Берт. — Только потом не говори, будто я тебя не предупреждал. Проклятая Арктика! Боже! Лучше б мне оказаться в оккупационной армии.
Мы сели в пригородный автобус и сошли у дорожного кафе, где отыскали грузовик, направлявшийся на север, в Эдинбург.
VII. Скала Мэддона
Мы добрались до Обана вскоре после полудня в воскресенье, семнадцатого марта. Светило солнце, и море между городом и островом Керрера было почти голубым. За Керрерой в чистом воздухе ясно виднелись умытые дождём бурые холмы острова Малл. Мы доехали на попутке до Коннел-Ферри, и там нам показали дом Соррелов. Он стоял на склоне пологого холма в обрамлении сосен, поодаль от дороги. На востоке виднелся величественный массив Бен-Круахана, вершина горы сияла на солнце белыми бликами оставшегося после зимы снега.
Дверь нам открыла седая старушка. Я назвался, и она исчезла в глубине дома.
— Может, мисс не захочет нас принять, — сказал Берт. — Мы же не уважаемые люди, а пара беглых заключённых. Пока он не заговорил об этом, мне и в голову не приходило, что мы можем оказаться нежеланными гостями. Обратиться к Дженни — это казалось мне в порядке вещей, хотя у меня и не было на неё никаких прав. Мысль о том, что она поможет нам, я принимал как должное. Можно было подумать, что она — моя родственница. Предвкушая встречу с Дженни, я так разволновался, что не догадался спросить себя, хочет ли этой встречи она? И вот теперь, стоя на пороге дома, я почувствовал, что без спросу вторгаюсь в чужую жизнь. Да и вообще, её отец вполне мог быть здешним мировым судьёй.
Нас провели в просторный, заставленный книгами кабинет, окна которого выходили на залив. В большом открытом очаге весело пылал огонь. Навстречу нам шагнул отец Дженни.
— А мы вас ждём, — сказал он, пожимая мне руку. Я удивился, и он с улыбкой повёл нас к очагу. — Да-с, — продолжал он, — дел у меня нынче не так уж и много, вот и читаю газеты. Как только я показал дочери заметку о вашем побеге, она стала уверять меня, что при удачном стечении обстоятельств вы приедете к нам. Она огорчится, что не смогла встретить вас сама. Маклеод обещал ей какую-то дичь, и Дженни поплыла на Малл.
Он продолжал говорить что-то мягким голосом горца, и я почувствовал себя так, словно вернулся домой после долгих странствий. Не помню, о чём мы болтали. Помню только, что этот человек оказал нам самый тёплый приём, какой только можно было оказать двум усталым скитальцам. Мы расслабились, нам стало легко. Мои натянутые нервы успокоились.
Он угостил нас настоящим шотландским чаем с пшеничными лепёшками и оладьями собственной выпечки, с домашним вареньем и маслом с фермы. Когда мы наелись, отец Дженни сказал: