– Виват, Екатерина! – заорала большая группа измайловцев, преградившая путь авангарду. Орали не от молодчества – работала система опознания «свой-чужой».

– Бах! бах! бах! – загремели выстрелы, сметая заслон. Картечью в упор, да из десятка мушкетов…

– Ништо, княже, – оскалил белые зубы Емельян, скакавший в авангарде, – коль проиграем, все одно нам не жить, сколько бы ни натворили.

Игорь только усмехнулся – дураку ясно. Впрочем… Не факт, многие в критической ситуации действуют как Петр – впадают в ступор. Ну и неминуемая, в случае поражения, смерть – стимул хороший…

Улицу перегородила импровизированная баррикада из всякого мусора – ничего опасного, но верхом не пройдешь. Объезжать? Это Петербург с его каналами и мостами, так что перекрыть улицы не так уж и сложно. Остается…

– Карабинеры! – рявкнул Грифич во всю глотку, и из основного отряда выехало полдюжины метких стрелков во главе с Минихом. Сценарий был обговорен заранее – самые меткие стреляют, остальные перезаряжают и подают. Ну и он с Тимоней, Пугачевым и Аюкой идут в прорыв с клинками, если понадобится.

Нарезные ружья глухо забахали, и из-за баррикады раздался мат и крики. Вот еще одно отличие – современники попаданца, завидев наведенные ружья, просто легли бы или спрятались за ближайшее укрытие. Здесь это «невместно» – нужно стоять, выпятив грудь… Не совсем, конечно, да и такому поведению есть оправдание.

После залпа защитники баррикады попрятались, а самых смелых выцеливали стрелки с карабинами[109], стоящие вне досягаемости. Под таким прикрытием штурмовая группа подобралась поближе, и… Короткий разбег, и князь широким прыжком перелетает препятствие. Защитники ожидали нападения, но не с неба, так что, отбив неуверенный выпад протазаном особо шустрого преображенца, Грифич приземлился за спинами врагов.

Широкое движение кистью с зажатой в ней саблей, и поперек спины гвардейского унтера из преображенцев возникает кровавая полоса…

Затем увернуться от широкого, размашистого удара прикладом совсем молоденького, не старше пятнадцати лет, рядового с испуганными глазами, кончиком клинка дотянуться до горла подростка…

Замешкавшемуся капралу лет тридцати пяти с багровым лицом, отшатнувшемуся от клинка и потерявшему равновесие, ребром левой руки по основанию шеи. Хруст.

Тут подоспел и остальной авангард сторонников Петра, связав боем два десятка оставшихся гвардейцев-предателей. Нельзя сказать, что на стороне законного государя были волки, напавшие на овец, но… Все они были не просто отменными бойцами, а бойцами, прошедшими кровавую кампанию, и умели применять свои знания не только в теории. Во всяком случае, тот же Аюка от хлестанувшей в лицо крови врага только взвыл по-волчьи и явно впал в своеобразный воинский транс.

– Пали! – услышал Рюген голос Миниха, а затем и звуки выстрелов. Подоспевший основной отряд практически в упор расстрелял оставшихся гвардейцев.

– Контроль! – прорычал князь и прошелся по баррикаде, добивая оставшихся в живых. Такая привычка была у многих ветеранов – слишком часто покрытые кровью «трупы» оживали и всаживали клинок в спину товарищу. Ну а если он просто тяжело ранен, то с современным уровнем медицины это элементарное милосердие – все равно умрет, только мучительно…