На протяжении всех этих лет за ним не числилось ни одной сексуальной или эмоциональной связи. Подозревали, что он гомосексуалист, который сам об этом не знает. Приветливый, улыбчивый, он ни к кому не привязывался и не искал никаких отношений. Только ансамбль любителей музыки барокко мог похвастаться тем, что в точно назначенный час он приходил на репетиции.

В 1987-м он получает две ученые степени, а потом записывается в школу офицеров полиции. В девяностых делает карьеру спокойного, достойного полицейского, пока в 2001-м его не переводят в управление. По иронии судьбы Криеслер поступает в уголовный розыск до Эрвана, когда тот еще работает в бригаде оперативного вмешательства. Конечно, он уже наблюдает за будущим шефом: всего несколько дверей отделяют одну бригаду от другой.

Эрвану пришла в голову мысль показать фотографии Крипо медсестрам и прочим надзирателям тех мест, где содержался Тьерри Фарабо, то есть сначала в Бельгии, потом во Франции. Многие из них опознали Криеслера. Ученик не переставал кружить вокруг ментора. Кроме этого присутствия и кое-каких огрехов молодости, Эрван не нашел никаких улик, указывающих на истинную сущность Криеслера. Хороший полицейский, страстный лютнист, неконфликтный коллега – ребенку-нганга удалось осуществить главную задачу серийных убийц: раствориться в людской массе.

Зато его квартира – студия на улице де Баньоле, купленная десять лет назад, за которую он еще выплачивал кредит, – сыграла роль чистосердечного признания. Пространство, выкрашенное в черный цвет, в духе Редлиха. Громоздясь по углам, комнату заполняли скульптуры, испещренные гвоздями, стеклами, железками, – собственноручные изделия самого полицейского – и разнородные предметы, «заряженные» магической энергией. Наличествовал также исчерпывающий обзор прессы, описывающей подвиги Человека-гвоздя: его слава и гордость… Другое косвенное признание: его собственное тело. Вскрытие Крипо выявило наличие пятидесяти иголок – швейных, медицинских, акупунктурных, – загнанных под кожу, причем некоторые так глубоко и так давно, что судебный медик отказался их извлекать.

Эрван и его команда не смогли отыскать место, где Крипо разделал Анн Симони. Как не смогли найти ни его орудия пыток, ни какой-либо связи с убитыми. Когда и как он раздобыл ногти и волосы жертв? И никаких следов изъятых органов. Комната ужасов должна где-то существовать, но где? Полицейские не вычислили и ETRACO, использованный убийцей, – как выяснилось, у Крипо имелись все необходимые права на вождение судна.

Единственная уличающая ДНК отыскалась в опечатанных скульптурах Фарабо, хранившихся в конференц-зале управления. По всей видимости, в фигурки из папье-маше Крипо вложил свои собственные ногти и волосы – еще тогда, когда их собрали в совещательной комнате группы. Стремился ли он защитить себя? Или изобличить?

У Криеслера не было никакого алиби на момент убийств. Он мог убить Виссу Савири: тогда он был еще в отпуске. Он находился в Париже и мог расправиться с Анн Симони: он действительно предстал перед дисциплинарной комиссией, Эрван проверил. И с Перно никаких проблем: Крипо вел свои расследования, как свободный электрон; он звонил, отвечал, информировал, но никто не знал точно, где он находится. Эрван реконструировал некоторые детали его расписания. Помощник мог полететь вслед за ним в Марсель и, верх иронии, без сомнения купил одновременно оба билета, себе и Эрвану. Он доставил себе удовольствие, обеспечив Левантену доступ к личным делам «дезинкриминированных», чтобы предупредить Эрвана, что следующей жертвой будет его сестра. Он переоделся в гротескный костюм маркиза де Сада, чтобы его отослали домой, и, что еще круче, ответил на звонок Эрвана в тот же вечер в Сент-Анн, когда сам он отслеживал Гаэль, спрятавшуюся где-то на этаже.