Поднимается, покидая меня. Разводит шире мои колени. Тихо рыча, моей безвольной рукой обхватывает член. Сжимает, вколачиваясь мне в кулак и разжимая мои пальцы. Неласково стискивает мою грудь, сжимая сосок между пальцами. Молоко брызгает и течёт…

Открыв рот, невменяемая, я смотрю, как он кончает мне на живот. Налитая кровью огромная темная головка… потоки белой спермы… пульсирующий в моей руке член…

Чувствую, как в очередной раз вспыхивает от горячего стыда лицо. Отрываюсь от этого шокирующего зрелища, заглядывая ему в глаза. Они стеклянные, застывшие… Губы подрагивают…

Это так!.. Что я не могу отвести взгляда.

Но как только его лицо расслабляться, опять зажмуриваюсь. Как теперь смотреть друг другу в глаза?!

Ладони скользят по мне, размазывая сперму по налитой груди. Переворачиваюсь на живот, пряча от него наготу и лицо.

Боже… Я стонала и гнулась как кошка, шлюшка, животное! Он имел мой рот пальцами! Я вся липкая! В молоке… в сперме…

— Мне нужно в душ… — пищу я расстроенно и тихо.

— Тебе нужно кончить! Ещё раз… — поцелуй между лопаток. — И ещё раз, — в шею. — И ещё… — в плечо. — Пока ты не прекратишь прятать от меня свои глаза.

Разворачивает. Долго требовательно смотрит в них. Не выдерживая, опускаю взгляд.

— Так тоже хорошо, черт возьми! — хрипло смеется он.

Целует в горящую щеку.

Поднимает моë лицо, снова вынуждая смотреть.

— Хочу тебя… — мягко.

— Но мы же… — бормочу, кусая губы. — Только что…

— Это мы расслабились. А я хочу тебя… тр-р-рхать! — вздрагивают его ноздри от того как сбивается дыхание. — Ты вся в долгах, детка. Иди ко мне!

Мне кажется, я немного перемолилась про «нормально»…

Притянув еë к себе на грудь, перебираю пряди длинных волос. Наматываю на пальцы и отвожу кисть, позволяя волосам просыпаться. Кладу мягкую ладонь к себе на челюсть, закрывая глаза, трусь щетиной, выпрашивая у неë нежность. Целую в ладошку. Спускаю ее по телу ниже. Пальчики отыскивают лемби. Обводит медальон пальцем. Сжимает в кулак. От спонтанной мысли, что она может сейчас резко дернуть и сорвать, как уже попыталась один раз, ловлю иррациональную панику. И сжимаю её кулак с зажатым медальоном сверху своим.

Но зачем ей это делать. Золотая девочка красиво капитулирует, не пытаясь держать позиции. Я счастлив, что бои позади.

Целую в макушку, глубоко вдыхая запах волос. Член требовательно напрягается. Я уже давно на старте ко второму раунду. Но торможу, пытаясь въехать в еë заморочки.

Смущенная… Зажатая… Как девочка. Не осознает ещё своей власти надо мной. Могла бы веревки вить… Я бы позволил.

Переворачиваю её на спину. Тут же захлопывает глаза. Щеки горят.

— Хочу тебя… — от возбуждения голос проседает.

Наблюдаю, как покрывается неровными красными пятнышками кожа у неё на груди. Злата прячет лицо у меня на шее. Девчонка же совсем, только сейчас доходит до меня, а я её как женщину трахаю. Как таких любить я уже и не помню… Да и не было таких.

Прижимаю крепче, глажу губами бровь, нежное веко. Надо нежничать? Ну, конечно… Мне это нелегко. Наверное, так же нелегко, как ей заниматься со мной сексом. Для этого надо открыться, снять броню. А там побито. Но я не жду от неё ударов. Если их ждать, какой смысл во всем этом?